Читать книгу - "Сарум. Роман об Англии - Эдвард Резерфорд"

За двадцать тысяч лет до нашей эры в мире царили холод и мгла.

Толстый покров льда вобрал в себя значительную часть воды, поэтому океаны были мельче, а многих морей и вовсе не существовало. К югу от ледников отвесные утесы высились над глубокими ущельями, которые с тех пор давно погрузились под воду. Северные земли обволакивало вечное безмолвие, только бушевали метели, и надо льдом с воем носились суровые ветры; арктическая тундра представляла собой многие тысячи миль вымороженной пустыни, где изредка встречалась скудная растительность и обитали немногочисленные, но чрезвычайно выносливые звери. В гигантской шапке полярного льда таились и будущие моря, и те формы жизни, которые со временем в них зародились.

Такой была ледниковая эпоха – не первая и не последняя, одна из бесчисленного множества прошлых и будущих оледенений, в промежутках между которыми северные земли заселил человек.

Пролетели века, прошли тысячелетия, однако никаких перемен не замечалось до тех пор, пока примерно за десять тысяч лет до нашей эры температура на окраинах великого ледяного щита не начала подниматься – медленно и почти незаметно. Потепление не прекращалось в течение многих веков, и вот однажды ледяной щит начал таять: струи стекались в ручьи и речушки, откалывая куски льда шириной где в несколько ярдов, где в полмили. Это почти не уменьшало ледяного покрова, раскинувшегося на многие тысячи миль, однако постепенно таяние набирало силу. Из-подо льда показалась новая тундра, возникли новые реки, ледники сползли на юг, в моря, где начал повышаться уровень воды. Мало-помалу, век за веком, менялись очертания материков, и новая жизнь, зарождаясь на обновленной суше, робко осваивала новые земли.

Очередная ледниковая эпоха подходила к концу.

Процесс этот продолжался несколько тысяч лет.

Однажды, примерно за семь с половиной тысяч лет до Рождества Христова, холодным пасмурным летом – других в тех северных краях не знали – отважный охотник по имени Ххыл вознамерился пуститься в невероятное путешествие.

Акуна, его женщина, услышав о странной затее, сначала удивленно посмотрела на Ххыла, а потом попыталась отговорить:

– С нами никто не пойдет. Мы умрем с голоду.

– Я хороший охотник, без помощи обойдусь, добуду нам еду.

Она упрямо замотала головой:

– Ты говоришь о месте, которого нет.

– Оно есть, – настойчиво повторил Ххыл.

Об этом месте рассказывал его отец, а отцу – его отец. Преданиям было несколько веков, но Ххыл этого не знал.

– Мы умрем, – вздохнула Акуна.

Они стояли на холме, у подножия которого виднелось стойбище: жилища из оленьих шкур, закрепленных на шестах. Пять охотничьих семейств разбили здесь стоянку, едва сошли зимние снега. До самого горизонта тянулась пустынная равнина, покрытая жесткой бурой травой, лишь кое-где жался к земле березовый стланик да торчали валуны, облепленные длинными прядями мха и пятнами лишайников. Холодный северный ветер гнал по низкому небу серые облака.

Тундра – широкая полоса суши, высвобожденная растаявшими ледниками, – протянулась через весь Евразийский материк. В эпоху, называемую археологами верхним палеолитом, а после этого – в эпоху мезолита, от Шотландии до Китая по безбрежным пустынным равнинам, напоминавшим климатом нынешнюю Сибирь, бродили немногочисленные племена охотников. Скудная растительность служила кормом для зубров, северных оленей, диких лошадей и могучих лосей. Стада, мелькнув на горизонте, исчезали в бескрайнем просторе, так что охотники долго и упорно преследовали добычу – без еды им грозила голодная смерть. Подобный образ жизни существовал на протяжении сотен поколений.

Ххыл и его семейство обитали на северо-западной окраине бесконечной тундры. Роста охотник был чуть выше среднего – пять футов семь дюймов, – скуластый, с угольно-черными глазами. Кожа загрубела от ветра, лицо избороздили глубокие резкие морщины, редкие зубы пожелтели, в черной бороде мелькала седина: Ххылу минуло двадцать восемь – в то время весьма почтенный возраст. От холода его защищала одежда из оленьих и лисьих шкур, скрепленных костяными колышками (шитья его соплеменники не знали) и бахилы из мягкой кожи. В таком наряде охотник сливался с бурой равниной, а когда замирал, занеся копье над головой, то походил на странное чахлое деревце – длинные спутанные космы торчали как ветви. В широко расставленных глазах под кустистыми бровями светился ум.

Соплеменники уважали Ххыла: он прослыл удачливым охотником и лучшим следопытом. Вот уже много лет племя вслед за стадами кочевало по территории шириной миль пятьдесят с запада на восток и миль сорок – с севера на юг; люди промышляли охотой и рыбалкой и поклонялись богине Луне, защитнице охотников. Летом они жили в шалашах из шкур, а зимой выкапывали в склонах холмов неглубокие землянки и забрасывали вход ветвями – примитивные жилища позволяли сохранять тепло. Вот уже десять лет спутницей Ххыла была Акуна; она родила ему пятерых детей, из которых выжили двое. Теперь мальчику было пять, а девочке – восемь.

И вот сейчас Ххыл собрался в дальний путь неведомо куда. Акуна сокрушенно покачала головой.

Отчаянный план возник у Ххыла по очень простой причине: уже третий год охота не ладилась и малочисленная община оказалась на грани вымирания. Всю зиму Ххыл без устали искал добычу, но ему лишь изредка попадались следы полярных лис и леммингов. Небольшой запас орехов и съедобных корешков подходил к концу, дети и женщины голодали. Непрерывно дул холодный северный ветер. Наконец Ххыл наткнулся на стадо северных оленей, и охотникам удалось загнать и убить одного. Мясо пошло в пищу, кровь была источником жизненно необходимой соли. Племя выжило, но к концу зимы трое детей и женщина умерли от истощения.

Потом зимние снега сошли; промозглая болотистая равнина покрылась редкой травой и крохотными цветами. К лету на север возвращались стада зубров, кормиться на возвышенностях, но в этом году охотникам не повезло: зубры не пришли, а на диких лошадей охотиться было трудно, да и конина была жесткой и невкусной.

«Если зубр не придет, охоты не будет», – думал Ххыл.

В поисках добычи племя кочевало по равнине широким кругом, радиусом миль двадцать. Земля подсыхала под бледными лучами солнца, кое-где пробивались слабые ростки травы, но никаких признаков живности охотникам не попадалось. Полуголодные люди вряд ли пережили бы следующую зиму, поэтому Ххыл и решился на отчаянный шаг.

– Я ухожу на юг, в теплые края. Если выйти в путь сейчас, до зимы успеем, – уверенно заявил он соплеменникам, хотя сам не знал, как долго продлится путь. – Пройдем через заповедный лес на востоке и потом свернем на юг. Там богатые земли, а люди живут в пещерах. Кто хочет со мной?

Уверенность Ххыла основывалась на древних изустных преданиях, которые передавались из поколения в поколение; заключенные в них географические познания были предельно просты: далеко на севере, там, где царил мрак и холод, скудные и неприветливые земли с востока на запад перегораживала великая стена льда высотой в пять человеческих ростов. У стены не было ни начала, ни конца; бесконечная ледяная равнина уходила на север. На западе путь преграждало безбрежное море. К югу от стены начиналась тундра, а еще дальше – дремучие леса, которые тоже упирались в море. А вот если идти на юго-восток, то через много дней пути выйдешь к горной гряде. Перевалив через гряду, надо свернуть на восток, перебраться через кряж пониже, и тогда, еще через много дней пути, попадешь на холмистую равнину, за которой начинается заповедный лес. Там, в лесу на востоке, есть тропы, которые выведут в степь. В степи надо снова повернуть на юг и идти до тех пор, пока не попадешь в теплые края, где люди живут в пещерах. В преданиях говорилось, что там хорошая охота.