Читать книгу - "Первая мировая. Проигравшие победители. Русские генералы - Алексей Порошин"

Несмотря на отсутствие значимых (реальных) привилегий, принадлежность к дворянству тем не менее являлась целью для представителей других сословий, так как предоставляла возможность повысить свой социальный статус, перейти в высший слой населения России. Одним из самых коротких и реальных путей достижения этой цели была военная служба. Закрепленное законодательно Петром I право получения дворянства с достижением первого офицерского чина оставалось до 1917 г. неизменным. Видоизменялось право получения потомственного дворянства, которое с 1845 г. приобреталось офицерами при получении первого штаб-офицерского чина майора (что соответствовало VIII классу табели о рангах), а с 1856 г. – при достижении чина полковника (соответствовало VI классу). При этом дети, родившиеся в семье полковника до достижения им этого чина, стали возводиться в дворянское звание с 1874 г. До этого времени их относили к почетным гражданам. Эта категория, включавшая детей личных дворян и духовных лиц, окончивших академию или семинарию, лиц свободных профессий, имевших ученую степень, входила в сословие «городских обывателей».

Следует отметить, что дворянское звание можно было приобрести и на государственной (гражданской) службе. Но при этом оно жаловалось с получением более высокого служебного чина. В Петровской табели о рангах право потомственного дворянства на гражданской службе давал VIII класс. С 11 июня 1845 г. этот класс был повышен до V (у военных до VIII), VI и IX классы стали давать личное дворянство, 9 декабря 1856 г. эти права были передвинуты еще выше на один класс.

Заметим, что не только принадлежность к высшему сословию обеспечивала офицеру известный престиж в обществе. Профессия защитника отечества была традиционно уважаема в России. Однако, отмечает С. В. Волков, под влиянием ряда факторов (появление профессий, суливших в то время быстрое преуспевание, негативное отношение к военной службе со стороны прессы определенного толка и др.) несколько ослабла и эта сторона офицерского престижа. В результате социальных процессов в русском обществе к концу XIX в. многие отрасли гражданской службы стали гораздо более привлекательны для молодых людей, чем офицерская карьера. Один из современников вспоминал, что когда его преподаватели гимназии в Петербурге узнали, что он хочет поступать в военное училище, то они его отговаривали, утверждая, что в офицеры идут только идиоты или неудачники. При этом директор гимназии, оценивая устремление юноши, повторял: «Это позор для гимназии».

Очевидно, что дворяне, не имевшие никакой собственности или владевшие небольшим имением, которое позволяло обеспечивать уровень жизни практически не выше крестьянского, вынуждены были служить в любом случае. С другой стороны, офицеры – выходцы из непривилегированных сословий, ставшие дворянами по офицерскому чину, тоже, естественно, не имели никакой собственности. В результате в рассматриваемый период офицерский корпус стал превращаться в социальную группу, подавляющее большинство которой (даже имевшие чин «полных» генералов[1]) существовали только на жалованье. Иллюстрацией к данному заключению служит письмо генерала от инфантерии (!) А. Е. Эверта от 14 марта 1917 г. «Глубоко уважаемый Алексей Петрович! …не откажите посодействовать скорейшей высылкой указа об отставке, а главное, скорейшему назначению пенсии. Средств никаких не имею… и без пенсии мне скоро не на что будет жить…»

Офицерская каста служилых воинов, некогда замкнутая для посторонних, к этому времени утратила былую однородность и превратилась в социально расслоенную общность военных. Офицерство стало всесословным. Расслоение прослеживалось во всех категориях офицеров, как среди младших (обер-офицеров), старших (штаб-офицеров), так и среди высших офицеров (генералов). Эту неоднородность в равной степени можно отнести и к очень узкой группе высших офицеров, бывших в годы Первой мировой войны главнокомандующими на западном (европейском) направлении.

За период войны с июля 1914 г. до совершения октябрьского переворота 1917 г.[2]главнокомандующими армиями фронта на европейском театре военных действий были 21 генерал русской армии (см. Таблицу 1, Приложение 1). Они по-разному проявили себя в ранге военачальника при организации и ведении боевых действий. Одни их них умелым руководством обеспечивали победы подчиненных армий на определенных этапах войны, другие, являясь по сути лишь администраторами мирного времени, показали свою неподготовленность к управлению подчиненными им войсками в боевой обстановке. В числе главкомов были и те, которых на эту должность вознес «революционный вихрь» в лице новой власти, желавшей сменой военачальников решить накопившиеся военные (и не только) проблемы. Калейдоскоп событий не предоставил революционным выдвиженцам возможности проявить себя в полководческом ранге из-за кратковременности пребывания на занимаемом посту.

Среди рассматриваемых генералов Первой мировой войны наиболее интересны, на наш взгляд, те, которые в должности главкомов были довольно длительное время, позволившее им определенным образом проявить себя в качестве военачальников. В меньшей степени, с точки зрения нашего исследования, представляют интерес те, кто был во главе войск фронта в 1917 г. в течение нескольких дней или недель. Последующие после Февральской революции политические события характерны быстрой сменой высшего командования и практически отсутствием подготовленных широкомасштабных операций, что объективно не позволяло главкомам проявить себя в роли полководцев. Провальное летнее наступление русских войск в 1917 г. при всеобщем разложении фронта стоит особняком в военных операциях мировой войны.

Исходя из этого, представляется интересным исследовать группу высших военных руководителей, к которой следует отнести М. В. Алексеева, А. А. Брусилова, Я. Г. Жилинского, Н. И. Иванова, А. Н. Куропаткина, Н. В. Рузского, А. Е. Эверта.

Говоря о становлении военачальника, формировании соответствующих навыков и умений, о полководческой деятельности вообще, следует рассмотреть содержание деятельности военного руководителя в ходе боевых действий, требования, которые предъявлялись к его личным качествам, к объему его знаний, – все то, что является сутью теоретических основ полководческой деятельности. Немаловажным является и исследование факторов, оказывавших влияние на служебную деятельность офицера, таких как системы аттестования и чинопроизводства, существовавшие в императорской армии.

В научных и публицистических работах и статьях, посвященных военачальникам исследуемого периода (да и не только его), в качестве показателя (здесь и далее курсив мой. – А. П.) управленческого мастерства военного руководителя авторы принимали и принимают в рассмотрение командные должности, которые занимали офицеры в ходе своей службы. При этом критерием полководческого уровня считают их количество, полагая, что чем больше в течение службы офицер был строевым руководителем различного уровня, тем он являлся более компетентным военачальником. Это верно лишь отчасти, так как можно всю свою служебную деятельность в мирное время (или большую ее часть) провести на командных должностях, оставаясь при этом лишь хорошим администратором, а в военное время показать неспособность к управлению подчиненными войсками при планировании, подготовке и проведении операций (сражений).