Читать книгу - "Проданная Польша - Александр Усовский"

Начнем со времен исторически близких и документально достоверных-с того момента, когда благодаря отчаянному положению Великого княжества Литовского его вожди вынуждены были подписать Акт унии с Королевством Польским и инкорпорироваться во вновь созданное государство — Речь Посполитую. То есть — со времени Люблинской унии 1569 года.

Именно с этого исторического момента и стоило бы, пожалуй, отслеживать историю краха Польского государства. Именно тогда, воспользовавшись крушением своего восточного соседа, Великого княжества Литовского, Русского и Жамойтского, последовавшим вслед за поражением в Ливонской войне, ПОЛЬСКАЯ ШЛЯХТА — путем присоединения всех украинских земель Великого княжества, лежавших южнее Припяти, к польской Короне — получила экономический базис для своего абсолютно независимого от польского государства существования. Отняв у Великого княжества Литовского Украину — Киевское и Брацлавское воеводства, то бишь нынешние территории Волынской, Ровенской, Житомирской, Хмельницкой, Тернопольской, Ивано-Франковской, Винницкой, Кировоградской, Черкасской, Киевской областей — поляки завладели колоссальными ресурсами, огромной земельной собственностью. Приятным приложением к ней стало многочисленное и трудолюбивое местное население, «украинцы», то бишь жители этой новоприобретенной польской Окраины. Здесь поляки впервые почувствовали себя настоящими, подлинными панами — и именно с этой поры «демократия», в ее шляхетском понимании, стала господствовать в Польше.

Позволю высказать свое мнение — именно эта «шляхетская демократия» и привела Польшу к закономерному финалу, случившемуся с ней через двести лет.

* * *

Люблинская уния стала следствием военного поражения Великого княжества Литовского в войне против Московии — каковую войну Иван IV отнюдь не планировал перенести на белорусско-литовские земли (как нас уверяют сегодня историки либерального лагеря). За эти военные горести белорусам имело бы смысл винить исключительно свое верховное руководство.

Как знают все школьники, более-менее добросовестно пролиставшие учебники истории, Иван IV Грозный затеял Ливонскую войну ради захвата прибалтийских земель и выхода к морю. И у Великого княжества Литовского, Русского и Жамойтского были все шансы остаться в этой войне нейтральной стороной — глядящей на все ужасы и смертоубийства, происходящие на прибалтийской земле, из безопасного далека.

Но в те годы княжеством правил общий с Польшей монарх — в Вильно он звался Жигимонт, в Кракове — Сигизмунд; и посему нет ничего удивительного в том, что Княжество встряло в русско-ливонский конфликт — как известно, поляки отличаются чрезвычайной боевитостью. Кстати, если бы не напористость польско-литовского монарха-то, вполне возможно, Ливонская война и не случилась бы; во всяком случае, у русского царя не было бы к ней повода.

Король Польши Сигизмунд (Жигимонт) Август

Но литовский Великий князь этот повод Ивану IV дал!

В 1557 г. Жигимонт Август решил сделать наместником своего племянника Криштофа, рижского архиепископа. Желание понятное и объяснимое. Ливония в эти годы — жалкое захолустье Европы, ее лучшие годы — далеко в прошлом. Пять «вроде бы государств» — Ливонский орден, Рижское архиепископство, Дерптское, Эзельское и Курляндское епископства — образуют некую конфедерацию, в которой порядка не больше, чем в публичном доме во время пожара. Богатые портовые города — Рига (куда хотел пристроить племянничка Жигимонт Август), Нарва, Мемель и Ревель — гнули свою политику, склоняясь к шведским единоверцам-протестантам и вообще не желая иметь ничего общего ни с католической Польшей, ни с еще более сомнительной с конфессиональной точки зрения Литвой. Ливонские же рыцари, имеющие замки в Латгалии, склонны были, наоборот, принять главенство какого-нибудь приличного католического монарха, например, Великого князя Литовского и короля Польского. Определенные ливонские круги (из земгальских владетельных баронов, чьи земли были на востоке орденской территории) ничего не имели против суверена в лице Великого князя Московского… Одним словом, Орден пребывал в это время в состоянии агонии и полного политического раздрая.

Жигимонт Август настоял на своем требовании — и даже более того; угрожая войной, он заставил Ливонию попросить мира и заключить союз с Великим княжеством против Московии.

А Ливония, между прочим, — данник Москвы. То есть состоит с ней в отношениях вассалитета. Иными словами, действия Жигимонта Августа — прямой вызов Москве со стороны Риги, перчатка, брошенная ливонскими рыцарями в лицо лично Ивану Грозному.

Русский царь перчатку поднимает — в 1558 г. он начинает войну с Ливонией. 11 мая 1559 г. русские берут Нарву, 19 июня — Тарту, 2 августа остатки орденского ополчения во главе с магистром Фюрстенбергом попадают в плен под Феллином. Ливония де-факто прекращает свое существование.

На ее труп набрасывается целая свора падальщиков!

Ливонский магистр Готкард Кеттлер (ставший таковым ввиду пленения «настоящего» магистра) в отчаянии обратился к Жигимонту Августу как к Великому князю Литовскому (в конце концов есть же союзный договор!), обещая за помощь в борьбе с Москвой передать Княжеству часть Ливонии.

3 1 августа 1559 г. в Вильно Кеттлер подписал с Жигимонтом Августом договор, по которому магистр передал Орден под опеку Великого князя. К договору присоединился и архиепископ рижский. В июне 1561 г. литвинское войско вошло в Ливонию. Одновременно на Ливонию напала Швеция и за хватила Ревель.

Был заключен договор о переходе под власть Жигимонта Августа Риги. На сейме в Вильно литвинские станы согласились с желанием «земли Лифлянтское з иншими паньствы нашими за ровню статися». 28 ноября 1561 г. ливонские послы и Жигимонт Август поклялись в исполнении договора, а 5 марта 1562 г. Орден был распущен. Его война стала войной Княжества…

Так желание Жигимонта Августа разжиться землицей и непыльной должностью для племянничка ввергло Великое княжество в тяжелейшую войну, которая покончила с его существованием как суверенного государства.

Русские согласились со сменой противника — уже в апреле 1562 г. московские войска вторглись в пределы Княжества и разорили предместья Витебска, Дубровно, Орши, Копыля и Шклова, осадили Полоцк-твердыню Княжества на северо-востоке.

Царь собрал огромное войско — согласно белорусским хроникам, едва ли не 280 000 воинов и еще 80 000 обозных людей. Правда, как известно, у страха глаза велики, и реально русские полки пришли в Литву числом менее ста тысяч сабель — но все равно воинство было изрядным. «Огненный наряд» его состоял из 200 пушек, четыре из них были настолько огромными, что каждую на позиции устанавливала тысяча человек. Естественно, осады даже пятидесятитысячного войска с двумя сотнями пушек Полоцк не мог выдержать никак, и 31 января 1363 г., после сокрушительного артиллерийского удара, спасаясь от пожаров, полочане сдались на милость московского Великого князя. Милость, правда, была своеобразной — царь раздал полочан в неволю своим боярам, а евреев, отказавшихся принять святое причастие, утопил в Двине. Правда, таковых экстремальных хасидов оказалось немного — Хроника Быховца насчитывает оных около двухсот человек.