Читать книгу - "Уцелевшая. Она не пала духом, когда война забрала всё - Адива Гефен"

Откуда Стефан мог знать тогда, что всего через несколько лет, когда первые немцы ступят на их землю и начнут обнюхивать и осматривать их территорию, его собственный сын, пьяница Луций, деревенский бездельник, который сильно страдал в юности, помчится в немецкий штаб в Люблине и предложит немцам свои услуги, свои знания о том, кто «свой», а кто нет, – в обмен на назначение старостой деревни?

В Вульке-Заблоцкой была маленькая деревянная хата, в которой бок о бок жили две семьи. С правой стороны хаты, лицом к Парчевскому лесу, жили бездетные дядя Яков Мендель и тетя Алинка, а с другой стороны, лицом к тропинке, ведущей к центру деревни, жили Яков Мендель и Тайба, родители Шурки. Жители деревни ласково называли братьев «наши два Якова Менделя».

Хата была покрыта красной черепичной крышей, увита вечнозеленым плющом, который взбирался по фасаду, и кустами роз, цепляющимися за стены и украшающими маленький дом красными цветами, за которыми с любовью ухаживала Тайба. Стены были толстыми, с двойными окнами, они надежно защищали обитателей дома от сурового холода снежных польских зим. Из дома открывался прекрасный вид на зеленые поля; из него можно было видеть дороги, ведущие в соседние деревни и даже в город Острув-Любельски, лежащий всего в нескольких километрах отсюда, где с середины XVII века проживала большая община евреев.

Еще оттуда было видно окно дома Хаи Билы, сестры Тайбы, которая жила чуть выше по дороге. На севере тропа вела в деревню Колано, а рядом с ними, на широком открытом поле, жила семья Познанских во главе с деревенским сапожником, который был близким другом Якова Менделя. К востоку от дома тропа тянулась на север, прямо к большому поместью Фрица Любосковица, которым восхищались и которого уважали все жители деревни. Фриц Любосковиц играет важную роль в нашей истории.

Если бы вас пригласили в дом в те дни, можно с уверенностью предположить, что вас приняли бы очень тепло. Летом Тайба подавала гостям свежесделанный лимонад, а зимой усаживала их на скамейку у печи, чтобы они могли согреться и немножко отдохнуть от трудной дороги. Тайба всегда была рада, если между порциями рыбы и свежей халы ее гости рассказывали ей, что происходит в близлежащих деревнях: кто женился, кто (не дай Бог) заболел, кто родил или (не дай Бог) умер. В те дни новости передавали по радио, но в деревнях радио было редкостью, в их деревне оно было только у Фрица. Коммивояжеры приносили новости и сплетни, которые быстро распространялись по деревням.

В центре хаты, рядом с большим обеденным столом, стоял старинный книжный шкаф из орехового дерева, полки которого были заставлены книгами. Легенды Хазаля, «Шулхан арух», молитвенник на Шаббат и праздники, копии Библии, Гемара, Цэна у-Рэна и другие священные книги, иллюстрированные специальными картинками. Все книги передавались по наследству от родителей или покупались у владельца повозки, которая проезжала через деревни и продавала священные книги.

Если бы их дома когда-нибудь коснулись пальцы дьявола, семья всеми силами пыталась бы защитить и спасти эти книги. Но тогда над их головой еще было голубое небо, и они читали свои книги и наслаждались их мудростью как в особые, так и в будничные дни своей жизни.

Рядом с книжной полкой стоял шкаф, в котором хранились под запором тарелки для Песах, приданое Тайбы. Там были стеклянные и хрустальные изделия, серебро, которое передавалось из поколения в поколение, чашки для Кидуша, подсвечники для шаббата, доставшиеся от родителей Якова Менделя, и, конечно же, богато украшенная чаша для пророка Илии. Сверху на шкафу стояла большая деревянная коробка, в которой хранились бумажные украшения для сукки, которую обязательно возводили на Суккот. Там же находилась и маленькая коробка. В ней Тайба хранила свои драгоценности: рубиновые серьги, золотые браслеты и жемчужное ожерелье, которое она надевала на семейные праздники или во время поездок к родителям и родственникам.

Как и большинство жителей деревни, Яков Мендель был фермером и кормился от имения, которое арендовал у Фрица. Он старательно управлял своим небольшим семейным хозяйством. Осенью пахал, весной сеял, а в конце лета собирал урожай. По утрам он выводил свое небольшое стадо на пастбище, сам доил коров и коз и работал на больших полях своим конным плугом. Тайба во всем помогала ему: кормила кур, собирала яйца, варила сыр из молока и сбивала масло. Часть своих продуктов они продавали соседям или торговцам, проезжавшим через деревню, но большая часть предназначалась для семьи, которая увеличилась с появлением их первенца, дочери Сары.

Как только она родилась, Тайба объявила, что девочку надо назвать Сарой. «Почему?» – спрашивали ее все. И Тайба всем отвечала: потому что она любит Сару, нашу праматерь, которая была красивой, умной и любимой, «и, может быть, и моя Сара также будет благословлена своим собственным Авраамом». И они прозвали ее Шуркой – Шуркой-красавицей.

Все жители деревни пришли поздравить счастливую семью с появлением новорожденного. Их друзья-христиане, верующие в Иисуса Христа, перекрестились перед младенцем и произнесли молитвы, отдав дань уважения свежими яйцами и лучшими семенами. Их друзья-иудеи принесли вино и возблагодарили Бога Авраама, Исаака и Иакова за этот сверток радости и благословения, а из соседних деревень потоком хлынули родственники, чтобы увидеть прекрасную Шурку и вручить ей свои подарки.

Шурка действительно была необыкновенно красивым и умным ребенком.

– И красивая, и умная, – сказала тетя Алинка.

– Самое главное, что она такая счастливая девочка, – сказала гордая Тайба.

– Еще важнее, чтобы ей повезло в жизни, – сказала Людмила, жена сапожника, и перекрестилась.

Шурку любили все в семье. Ее медового цвета волосы волнами струились по плечам, голос был звонким, как колокольчик, от нее пахло финиками, а смех то и дело разносился из одного конца хаты в другой. Когда она подросла и научилась ходить, то свободно бегала по двору среди животных. Родители с гордостью смотрели на нее, светясь от счастья.

Когда девочке исполнилось два года, в их дом переехала бабушка Ирена, мать Якова Менделя. Отец Шурки отправился в соседний Острув-Любельски, где бабушка Ирена жила со своим мужем, который владел небольшой швейной мастерской. Когда муж умер, бабушка Ирена осталась совсем одна.

Папа запряг повозку и поехал, чтобы привезти свою мать, а когда на следующий день они вернулись, он громко крикнул: «Шурка, Тайба, идите скорее сюда, бабушка здесь!» – и помог ей спуститься с повозки. Бабушка медленно слезла с повозки и тяжело вздохнула.

– Почему она такая грустная? – спросила Шурка и спряталась за мамин