Читать книгу - "Государство Катар. Отражения во времени - Игорь Сенченко"

Рассказывая о племени ал-давасир, которое он также относит к кочевникам, А. Круглов отмечает, что, в отличие от племени бану сбей, у нескольких семейно-родовых каланов племени ал-давасир имелись в собственности финиковые сады.

Об арабах племен ал-‘аджман и ал-мурра тоже отзывается как о кочевниках. Обработкой земли, замечает А. Круглов, они не занимались. «Владели довольно большим количеством породистых лошадей, и считались хорошими наездниками».

О племени бану хаджир, обитавшем в то время «в северной части полуострова Катар», сказывет, что «лошадей у него было мало, зато много верблюдов», и что славилось оно «разбоем и набегами» — на соседние племена, поселения и торговые караваны. С наступлением весны некоторые семейно-родовые кланы этого племени, равно, как и племен ал-мурра и ал-‘аджман, перебирались поближе к побережью, чтобы принять участие в «жемчужной охоте».

«Расселившись по побережью полуострова деревнями», повествует А. Круглов, арабы Катара гордо именовали свои земли Страной Эль-Катр (Билад-эль-Катар), а места их оседлого обитания, будь то даже небольшие прибрежные деревушки, — городами Страны Эль-Катар (4).

Одним из самых авторитетных и влиятельных в то время семейно-родовых кланов Катара, говорится в информационно-справочном материале А. Круглова, признавалось там всеми семейство Аль Тани во главе с шейхом Джасимом ибн Мухаммадом Аль Тани. Будучи «человеком практичным», он активно занимался торговлей жемчугом, «сбывая его, по большей части, в Бомбей. Быстро обогатился, составив себе значительное состояние». В сезон лова жемчуга, когда у побережья Катара скапливалось «до одной тысячи парусных судов», с каждого из них шейх Джасим «взимал в свою пользу» установленную им «произвольную пошлину» (5).

Из «Заметок о местности Катар» А. Круглова следует, что племена, обитавшие на побережье полуострова Катар, «занимались корсарством». Подобно тому, как их сородичи в пустыне организовывали набеги на торговые караваны, прибрежные племена нападали в море на торговые суда и дерзко грабили их. С захваченной добычей уходили в хорошо известные им бухты, и молнеиносно скрывались внутри полуострова, где отыскать их было практически невозможно.

Упоминает А. Круглов в своих заметках и о том времени в истории Катара, когда он входил в состав Ваххабитского государства под управлением эмиров из рода Аль Са’уд. Ваххабиты, пишет дипломат, контролировали «почти всю центральную часть Аравийского полуострова». Подчинили себе Неджд и Джабаль Шаммар, а также восточные земли Омана и практически весь Арабский берег Персидского залива от Ра’с-эль-Хаймы (нынешний эмират ОАЭ) «до Бассоры [Басры]». Владели, в том числе, и Катаром. Походы египетских пашей в Аравию (Туссуна-паши и Ибрагима-паши) «на некоторое время ослабили власть ваххабитов, и эмиры их принуждены были платить дань Египту». Так продолжалось — с небольшими переменами — до 1865 г., до ухода из жизни тогдашнего ваххабитского эмира Файсала ибн Турки ибн Са’уда.

Раздор, возникший после смерти эмира Файсала между его сыновьями, Са’удом и ‘Абд Аллахом, рассказывает А. Круглов, позволили племенам и уделам Аравийского побережья «отказаться от уплаты им дани, а потом и вовсе отложиться от ваххабитов». Принц ‘Абд Аллах, бежавший в Джабаль Шаммар, обратился оттуда за помощью к туркам; и они не заставили себя долго ждать. Генерал-губернатор Багдадского вилайета «направил ему в подмогу, морем, военный отряд под началом Нафиза-паши». Турки высадились у мыса Таннура, и в 1871 г. заняли всю провинцию Эль-Хаса (6). Оттуда распространили свое влияние и на Катар.

Что касается деятельности бриттов в Катаре, то им, сообщает А. Круглов, в течение довольно длительного времени, несмотря на все их старания, никак не удавалось прибрать к рукам семейство Аль Тани. Шейх Мухаммад ибн Аль Тани «долго оставался вне сферы влияния англичан». И только в 1868 г. английский политический резидент в Персидском заливе смог «склонить его к подписанию договора о мире» (7). И, заметим, договора «не вечного», как того хотели британцы, такого же, как они заключили ранее с шейхами Оманского побережья и с правителем Бахрейна, а временного. В соответствии с этим документом Англия признала шейха Мухаммада лидером катарских племен.

Османскую империю, продолжает А. Круглов, такой разворот положения дел на Катарском полуострове никак не устраивал. Она стремилась не допустить «подпадания Катара под протекторат Англии». Делала все возможное, чтобы заставить шейха Мухаммада принять вассалитет Порты и разорвать связи с Англией. Однако шейх Мухаммад, правитель мудрый и расчетливый, предпочитал «сохранять отношения с обеими силами», доминировавшими тогда в Персидском заливе, ловко балансируя между ними и используя их в своих интересах.

Шейх Джасим Ибн Мухаммад, говорится в заметках А. Круглова о Катаре, придя к власти после смерти отца, отношения с англичанами притормозил. Развернулся в сторону Константинополя, и изъявил желание встать под опеку Порты (1872).

Цель демонстративных шагов шейха Джасима по сближению с турками состояла, видимо, в том, делится своими соображениями А. Круглов, чтобы с их помощью решить острый внутриполитический вопрос — подавить оппозицию семейству Аль Тани в лице нескольких катарских племен, тесно связанных с семейно-родовым кланом Аль Халифа на Бахрейне. И, таким образом, раз и навсегда пресечь претензии Бахрейна на Зубару. Дело в том, что, отодвинувшись из Кувейта (1766), семейно-родовой клан Аль Халифа, заложивший правящую династию на Бахрейне, поселился вначале на Катарском полуострове, в Зубаре. Затем, перебравшись оттуда на Бахрейн, продолжал удерживать за собой Зубару и получать дань с катарских племен.

Турки на разворот шейха Джасима в их сторону отреагировали, как явствует из заметок А. Круглова, незамедлительно. «Взяв с собой два булюка (ок. 200 чел.) регулярных войск» Мидхат-паша выдвинулся в Эль-Бида’а, главный город Катара, и занял его. С тех самых пор, подчеркивает А. Круглов, Катар и стал «считаться вошедшим в сферу турецкого влияния» в Аравии. Шейху Катара османы пожаловали титул каймакама (вице-губернатора) и назначили жалование, которое, к слову, ни разу, так и не выплатили, а в город Эль-Бида’а, место постоянного пребывания шейха Джасима, направили своего кади (религиозного судью).

Несмотря на все это, замечает А. Круглов, шейх Джасим ибн Мухаммад Аль Тани, «правитель ловкий и изворотливый», оставался «почти полновластным хозяином» своего удела, «распоряжаясь в нем по своему усмотрению».

Враждовал с «шейхом Заидом ибн Тахнуном ибн Халифой, вождем могущественного племени ясов [бану йас] с “Побережья пиратов” [нынешние ОАЭ]», из «местечка Абу Дэби [Абу-Даби]». Убийство в одной из схваток с этим племенем «любимого сына шейха Джасима еще больше разожгло его неприязнь к шейху Заиду»; и вражда их вылилась в череду острых и кровопролитных стычек.

В силу сказанного выше, а также с учетом возросшего внимания к Катару со стороны англичан, указывает А. Круглов, турки в 1888 г. увеличили свой гарнизон в Эль-Бида’а до 250 человек регулярных войск, а также направили туда военное судно — для пребывания в водах Катара на постоянной основе. Британцы, задавшиеся целью добиться вычленения Катара из сферы влияния турок, не преминули воспользоваться данной ситуацией. Английский политический резидент в Бушире, полковник Росс, посетил шейха Джасима на канонерке «Сфинкс». Одним из результатов их встречи, пишет А. Круглова, явилось обещание шейха Джасима «уважать мир на море» и соблюдать нейтралитет в англо-турецких делах на Аравийском полуострове, что для англичан в то время было крайне важно (8).