Читать книгу - "Открытие природы - Андреа Вульф"

Никто еще не покорял такую высоту и никогда не дышал настолько разреженным воздухом. Взгромоздившись на вершину мира, глядя вниз на раскинувшиеся под ним горные хребты, Гумбольдт по-другому стал видеть мир. Он видел землю как единый огромный живой организм, в котором все взаимосвязано. Так зарождался смелый взгляд на природу, который все еще влияет на наше понимание живого мира.

Названный современниками знаменитейшим человеком после Наполеона^{7}, Гумбольдт был одним из самых вдохновляющих людей своего времени. Появившись на свет в 1769 г. в состоятельной семье прусских аристократов, он пренебрег привилегиями рождения, чтобы стать первооткрывателем устройства мира. Будучи молодым человеком, он предпринял пятилетнее исследование Латинской Америки, много раз рисковал жизнью и вернулся с новым пониманием мира. Это было путешествие, сформировавшее его жизнь и мышление, превратившее его в легенду планетарного масштаба. Он жил в таких столицах, как Париж и Берлин, но равным образом чувствовал себя как дома на берегах далеких притоков Ориноко и в казахской степи на русско-монгольской границе. На протяжении большей части своей долгой жизни он оставался средоточием научного мира, написав около 50 000 писем и получив вдвое больше. Гумбольдт верил, что знаниями надо делиться, обмениваться, делать доступными для всех.

Кроме того, он был противоречивым человеком. Суровый критик колониализма и сторонник революций в Латинской Америке, он одновременно был камергером двух прусских королей. Восхищаясь Соединенными Штатами с их принципами свободы и равенства, он неустанно выступал против рабовладения. Он называл себя «наполовину американцем»^{8}, но в то же время сравнивал Америку с «картезианской воронкой, все засасывающей и все доводящей до тоскливого однообразия»^{9}. Он был самоуверен, но постоянно нуждался в одобрении. Широта его познаний вызывала восхищение, а острый язык – опасение. Книги Гумбольдта были изданы более чем на десятке языков и пользовались такой популярностью, что люди подкупали книготорговцев, чтобы получить первые экземпляры, но умер он в бедности. Он мог быть тщеславным, но мог также отдать свои последние деньги нуждающемуся молодому ученому. Его жизнь была заполнена путешествиями и неустанным трудом. Ему всегда хотелось испытать что-то новое, и, как он говорил, для него идеально было бы делать «три дела одновременно»^{10}.

Гумбольдт прославился своими знаниями и научным мышлением, но он никак не был кабинетным ученым. Не ограничиваясь своими научными работами и обществом книг, он сознательно изнурял свой организм физическими нагрузками, проверяя его возможности. Он, рискуя, забирался вглубь загадочных чащ венесуэльских джунглей, пробирался вдоль скальных пород над головокружительными пропастями Анд, чтобы посмотреть на пламя действующего вулкана. Даже шестидесятилетним, он преодолел более 10 000 миль к самым удаленным уголкам России, посрамив более молодых спутников.

Неравнодушный к научным приборам, всяческим наблюдениям и измерениям, он равным образом был направляем чувством изумления. Разумеется, природу следовало измерять и исследовать, но он также верил, что бо`льшая часть нашего восприятия мира природы должна опираться на чувства и эмоции. Он стремился выразить «любовь к природе»^{11}. В то время как другие ученые искали универсальные законы, Гумбольдт настаивал, что природу надо познавать через чувства^{12}.

Гумбольдт как никто другой был способен помнить годами даже мельчайшие подробности: форму листа, цвет почвы, показания термометра, слоистость горной породы. Эта незаурядная память позволяла ему сравнивать наблюдения, которые он делал по всему миру на территориях, отстоявших друг от друга на несколько десятков или тысяч миль. Гумбольдт был способен «проследить цепь всех событий мира одновременно»^{13}. Когда другим приходилось рыться в памяти, Гумбольдт, «чьи глаза настоящие телескопы и микроскопы», как восторженно выразился американский писатель и поэт Ральф Уолдо Эмерсон^{14}, мог любую крупицу знаний сразу же применить.

Стоя на вершине Чимборасо, Гумбольдт, утомленный восхождением, любовался видом. Здесь растительные пояса укладывались один к верхней границе другого. В этих долинах он проходил через пальмовые и влажные бамбуковые леса, где яркие орхидеи льнули к стволам. Поднявшись выше, он наблюдал хвойные деревья, дубы и кустарники, напоминающие барбарис, – все это было ему знакомо и схоже с растительностью европейских лесов. Потом пришла очередь альпийских лугов с растительностью, очень похожей на ту, которую он собирал в горах Швейцарии, и лишайников, которые напоминали ему экземпляры Заполярья и Лапландии. Никто еще не смотрел так на растения. Гумбольдт видел их не как узкие категории классификации, а как типичных представителей, соответствующих месту и климату обитания. Это был человек, который видел в природе масштабную силу, расположившую климатические зоны вдоль всех континентов, – глубокая для его времени концепция и одна из немногих до сих пор влияющая на наше понимание экосистем.

Распределение растительности в Андах

Книги, дневники и письма Гумбольдта остаются дальновидными, принадлежащими мыслителю, сильно опередившему свое время. Он изобрел изотермы – линии температуры и давления, которые мы видим на нынешних картах погоды; он также открыл магнитный экватор. Он выступил с идеей растительных и климатических зон, опоясывающих земной шар. Но самое главное, Гумбольдт произвел революцию нашего ви́дения мира природы. Он нашел взаимосвязи везде. Ни один, даже самый мелкий организм не рассматривался обособленно. «В этой огромной цепи причин и следствий, – говорил Гумбольдт, – ни один отдельный факт нельзя рассматривать изолированно»^{15}. С этой догадкой он изобрел паутину жизни – концепцию природы, какой мы знаем ее сегодня.