Читать книгу - "Арабы. История. XVI–XXI вв. - Юджин Роган"

Тунисская революция оказала влияние на весь арабский мир. Короли и президенты были потрясены тем, что один из их числа пал жертвой гражданской активности народных масс. Бен Али был не единственным «пожизненным президентом». Ливийский диктатор Муаммар Каддафи находился у власти с 1969 года, президент Йемена Али Абдалла Салех — с 1978 года, а Хосни Мубарак правил Египтом с 1981 года, и все они планировали передать власть своим сыновьям. Сирия стала первой арабской республикой, где произошла династическая передача власти: после смерти Хафеза Асада, правившего страной с ноября 1970 года, пост президента в 2000 году занял его сын Башар Асад. Если устоявшаяся диктатура пала в Тунисе, считали аналитики, это может случиться где угодно^{3}.

Между тем люди, живущие под властью автократических режимов по всему арабскому миру, разделяли настроения тунисцев. Ливанский журналист Самир Касир, убитый в июне 2005 года, диагностировал «арабскую болезнь» за несколько лет до «арабской весны». «В наши дни быть арабом — горькая участь, — писал он. — Страх репрессий, унижения, глубочайшая неудовлетворенность пронизывают арабский мир». На протяжении многих лет недовольство подспудно копилось во всех слоях арабского общества, пока не выплеснулось наружу в революционных событиях 2011 года^{4}.

Среди египтян брожение началось за несколько лет до «арабской весны». В 2004 году группа активистов сформировала движение «За перемены», более известное как «Кифайа» (буквально «Хватит!»), которое выступало против затянувшегося правления Мубарака и его планов по передаче власти своему сыну Гамалю. В том же 2004 году Айман Нур, известный египетский оппозиционер и независимый депутат парламента, основал партию «Аль-Гад» («Завтра»). На первых альтернативных президентских выборах в 2005 году он не побоялся бросить вызов самому Мубараку, хотя и заплатил за это высокую цену: он оказался на скамье подсудимых по сфабрикованным обвинениям в мошенничестве на выборах и был приговорен к трем годам тюрьмы. В 2008 году группа молодых противников режима организовала в интернете «Молодежное движение 6 апреля». На своей странице в «Фейсбуке» они обсуждали ситуацию с правами человека, застой в экономике и т. п. К концу года группа насчитывала несколько десятков тысяч человек, многие среди которых никогда раньше не проявляли политической активности.

Несмотря на зарождающуюся гражданскую активность, до 2011 года народные движения не могли соперничать с режимом Мубарака. На парламентских выборах в декабре 2010 года правящая Национально-демократическая партия получила более 80 процентов мест, хотя эти выборы и подверглись широкому осуждению как самые коррумпированные в истории Египта. Накануне выборов египетский народ был уверен, что Мубарак-старший готовится передать президентское кресло своему сыну Гамалю и сделает все возможное для того, чтобы обеспечить полностью лояльный парламент. Большинство египтян предпочли бойкотировать выборы, чтобы лишить новый законодательный орган даже намека на народный мандат. Через два месяца после выборов египетский народ перешел от бойкота к открытым требованиям свержения режима Мубарака.

Вдохновленные примером тунисцев, 25 января 2011 года египетские активисты организовали массовую акцию протеста на центральной площади Каира Тахрир. Беспрецедентное количество демонстрантов — сотни тысяч человек — собрались там, чтобы потребовать демократических реформ. Волна протестов, впоследствии получившая название «революции 25 января», прокатилась по всем крупным городам — Александрии, Суэцу, Исмаилии, Мансуру, по всему Верхнему Египту и дельте Нила, парализовав экономическую и политическую жизнь страны.

На протяжении 18 дней весь мир с замиранием следил за тем, как египетский народ бросает вызов режиму Мубарака — и побеждает. Правительство прибегло к грязным методам. Чтобы спровоцировать страх и беспорядки, власти выпустили из тюрем тысячи преступников. Полицейские в штатской одежде под видом сторонников Мубарака нападали на протестующих на площади Тахрир. Когда люди Мубарака верхом на лошадях и верблюдах атаковали демонстрантов на улицах Каира, это выглядело совсем уж фантастично. В общей сложности в ходе протестов более 800 человек были убиты и тысячи ранены. Однако попытки Мубарака запугать свой народ не увенчались успехом, и с каждым днем ряды протестующих только росли. Перелом наступил, когда египетская армия отказалась поддержать правительство и объявила требования протестующих законными.

Как и Бен Али, Мубарак признал, что без поддержки армии у него нет шансов удержаться у власти. Позиция военных оказалась тем более удивительна, что сам Мубарак был отставным генералом ВВС. 11 февраля 2011 года президент Египта подал в отставку. Эта новость вызвала ликование на площади Тахрир и по всей стране. Падение режима Мубарака, пребывавшего у власти почти 30 лет, показало другим арабским народам, что в их силах свершить демократические преобразования «арабской весны» и в своих государствах.

15 февраля первые демонстрации начались в Бенгази, что положило начало ливийскому восстанию против 40-летней диктатуры Муаммара Каддафи. В том же месяце протестующие вышли на улицы в Сане, Адене и Таизе, чтобы потребовать свержения йеменского диктатора Али Абдаллы Салеха. 14 февраля демонстранты собрались на Жемчужной площади в Манаме, ознаменовав приход «арабской весны» в Бахрейн. А начавшиеся в марте мирные демонстрации протеста в южном сирийском городе Дераа, жестоко подавленные режимом Башара Асада, открыли самую трагическую главу в истории «арабской весны».

К тому времени, когда Фаида Хамди вышла из тюрьмы, Тунис и арабский мир изменились до неузнаваемости. Хамди наконец-то получила адвоката и была оправдана по всем обвинениям в ходе единственного судебного заседания, состоявшегося 19 апреля 2011 года. Она вышла на свободу, когда Тунис перелистнул страницу трагической смерти Мухаммада Буазизи и вступил в иную политическую эпоху, полную новых надежд и новых вызовов. Хамди вернулась в Сиди-Бузид, на свое прежнее место работы в муниципалитет, хотя рынки она больше не инспектировала. Вместо прежнего синего мундира и фуражки она надела гражданскую одежду и мусульманский головной платок. В новой одежде она олицетворяла собой переход арабского мира от военной автократии к новому экспериментальному строю — исламской демократии^{5}.

Арабские революции 2011 года застали мир врасплох. После десятилетий стабильности под властью автократических режимов арабский мир внезапно оказался в вихре стремительных и радикальных перемен. Казалось, будто тектонические плиты арабской политики начали сдвигаться не в геологическом, а реальном времени. Между тем нет более верного способа предсказать неопределенное будущее, чем посмотреть в прошлое, — простая истина, о которой часто забывают политические аналитики. Слишком часто мы на Западе преуменьшаем значение истории для настоящего и будущего. Как заметил американский политолог Джордж Уилл, «когда американцы называют что-либо „историей“, они подразумевают, что это не имеет значения»^{6}. И это огромное заблуждение. Западным политикам и интеллектуалам следует уделять истории гораздо больше внимания, если они хотят понять истоки «арабской весны» и найти пути разрешения тех колоссальных проблем, с которыми арабский мир столкнулся после 2011 года.