Читать книгу - "Соловушка НКВД - Юрий Мишаткин"

От резкого торможения охранники с лейтенантом не удержались на ногах, в заполненными документами купе развалились горы папок, в служебном Горелова отбросило к стене, арестованные попадали на пол.

Короткий состав проехал полсотни метров и замер. Из трубы паровоза продолжали вырываться клубы дыма, у колес шипели струи пара.

Магура спрыгнул на насыпь, добежал до паровоза, поднялся по лесенке в будку, где, не дожидаясь расспросов, машинист произнес:

— Замешкайся я чуток, не тормозни вовремя, и на одну душу стало бы меньше — рабу Божьему под колесами вышел бы полный карачун.

Машинист имел в виду стоящего на путях перед составом с поднятой рукой человека в ситцевой косоворотке, заправленных в резиновые сапоги холщовых штанах, с удочками и ведром у ног. При виде спешащего к нему военного бросился навстречу.

— Я, это самое, сижу у запруды, жду, когда клюнет, а они возле моста промеж себя болтают не по-нашему. Сами в одежде, какую в Красной все носят, но сразу скумекал, что дело нечисто. Решил поспешить в село, предупредить о вражинах, тут, на счастье, вы подвернулись.

Из несвязного рассказа Магура понял, что речь идет о двоих в армейском обмундировании, говорящих на чужом языке.

— Успокойтесь, — попросил Николай Степанович рыбака, но сам не мог унять охватившее его волнение.

— Немчура, сомнений нет! Ведут себя нахально, будто ничего и никого не опасаются.

— Вас заметили? — перебил Магура, и когда рыбак затряс головой, спросил: — Что они делали?

— Провод от моста тянули, потом перекур устроили.

— Снимайте сапоги, рубашку и головной убор, — потребовал чекист.

Рыбак послушно выполнил приказ, Магура переоделся, переобулся в сапоги, нахлобучил на голову соломенную шляпу, свою одежду отдал Горелову. Похвалил себя за то, что утром не побрился. Засунул за спиной под пояс, накрыл полой рубашки малый маузер.

— Я с вами, — потребовал Горелов и услышал в ответ:

— Остаешься за старшего при грузе. Со мной пойдет старший лейтенант.

Начальник конвоя приложил руку к козырьку фуражки:

— Есть пойти с вами!

— Кстати, как вас зовут?

— Романом Гучковым.

— Захватите автомат с запасным диском.

Перед тем как зашагать по шпалам, Николай Степанович взял удочки, поднял ведро, извинился перед их владельцем за то, что лишает его удовольствия половить рыбу.

До речки было рукой подать, и вскоре Магура с лейтенантом наблюдали из зарослей камыша за двумя незнакомцами возле каменной опоры железнодорожного моста. В расстегнутых гимнастерках, с закатанными рукавами, они вели неспешный разговор.

Николай Степанович напряг слух. Вновь пригодилось изучение немецкого, не напрасно корпел над учебниками, словарем, практиковался в разговорной речи.

— И долго будем, как говорят русские, ждать у моря погоды, считать в небе галок? — спросил долговязый с топорщащимися ушами.

Второй вместо ответа сам задал вопрос:

— Не забыл за годы проживания в Германии родной язык?

Первый нахмурил брови.

— Русский мне не родной. Пользовался им по необходимости, вынужденный жить среди чуждого мне народа. Дома с мутер изъяснялся исключительно на языке фатерлянда.

— Как давно проживал в России?

— Со дня рождения и до возвращения на родину предков, которые поселились в начале минувшего века в пригороде Царицына в немецкой колонии Сарепта.

— Как приняли у нас?

— Вначале недружелюбно, — настороженно. Не сразу удалось изменить к себе отношение, трудно вживался в новую обстановку.

— В нашу группу включили из-за знакомства с Поволжьем?

— Не только, но это было главенствующей причиной. Удостоверились в искренней верности идеям национал-социализма, фюреру.