Читать книгу - "Романовы. Семейные тайны русских императоров - Вольдемар Балязин"

Следующими по старшинству шли четыре дяди государя, четыре брата покойного императора. Великий князь Владимир Александрович — отец старшего по первородству из ныне здравствующих членов императорской семьи Великого князя Кирилла Владимировича — обладал несомненным художественным талантом. Он рисовал, интересовался балетом и первый финансировал заграничные балетные турне С. Дягилева. Собирал старинные иконы, посещал два раза в год Париж и очень любил давать сложные приемы в своем изумительном дворце в Царском Селе.

Он относился очень презрительно к молодым Великим князьям. С ним нельзя было говорить на другие темы, кроме искусства или тонкостей французской кухни… Он занимал, сообразно своему положению и возрасту, ответственный пост командира Гвардейского корпуса, хотя исполнение этих обязанностей и являлось для него большой помехой в его любви к искусству…

Его супруга, Великая княгиня Мария Павловна, принадлежала к царствовавшему дому герцогов Мекленбург-Шверинских. Ее брат Фридрих был мужем моей сестры Анастасии. Она была очаровательною хозяйкой, и ее приемы вполне заслужили репутацию блестящих…

Затем Великий князь Алексей Александрович, который пользовался репутацией самого красивого члена императорской семьи, хотя его колоссальный вес послужил бы значительным препятствием к успеху у современных женщин. Одна мысль о возможности провести год вдали от Парижа заставила бы его подать в отставку. Но он состоял на Государственной службе и занимал должность не более не менее, как Адмирала Российского флота (генерал-адмирал. — В. Б.). Трудно было бы себе представить более скромные познания, которые были по морским делам у этого адмирала могущественной державы. Одно только упоминание о современных преобразованиях в военном флоте вызывало болезненную гримасу на его красивом лице. Это беззаботное существование было омрачено, однако, трагедией: несмотря на все признаки приближающейся войны с Японией, генерал-адмирал продолжал свои празднества и, проснувшись в одно прекрасное утро, узнал, что наш флот потерпел позорное поражение в битве с современными дредноутами Микадо. После этого Великий князь подал в отставку и вскоре скончался».

Дальше Александр Михайлович дает в высшей степени нелестную характеристику «князю Ходынскому» Сергею Александровичу, повторяя то, о чем мы уже знаем, добавляя, что «упрямый, дерзкий, неприятный, он бравировал своими недостатками, точно бросая в лицо всем вызов и давая таким образом врагам богатую пищу для клеветы и злословия». Он называет его «очень посредственным офицером», «совершенно невежественным в вопросах внутреннего управления», сознаваясь: «При всем желании отыскать хотя бы одну положительную черту в его характере я не могу ее найти».

Совершенно противоположную характеристику дает он жене Сергея Александровича — старшей сестре императрицы Елизавете Федоровне: «Трудно было придумать больший контраст, чем между этими двумя супругами! — писал Александр Михайлович. — Редкая красота, замечательный ум, тонкий юмор, ангельское терпение, благородное сердце — таковы были добродетели этой удивительной женщины. Было больно, что женщина ее качеств связала свою судьбу с таким человеком, как дядя Сергей. С того момента, как она прибыла в Санкт-Петербург из родного Гессен-Дармштадта, все влюбились в „тетю Эллу“. Проведя вечер в ее обществе и вспоминая ее глаза, цвет лица, смех, ее способность создавать вокруг себя уют, мы приходили в отчаяние при мысли о ее близкой помолвке. Я отдал бы десять лет жизни, чтобы она не вошла в церковь к венцу с высокомерным Сергеем… Слишком гордая, чтобы жаловаться, она прожила с ним около двадцати лет. Не поза или рисовка, а истинное милосердие побудило ее навестить убийцу мужа в его камере перед казнью в московской тюрьме. (Речь идет о посещении Елизаветой Федоровной террориста-эсера Ивана Каляева, разорвавшего бомбой на куски Сергея Александровича 4 февраля 1905 года на территории Кремля. — В. Б.). Ее последовавший вслед за тем уход в монастырь, ее героические, хотя и безуспешные, попытки руководить царицей и, наконец, ее мученичество в плену большевиков — все это дает достаточно оснований, чтобы причислить Великую княгиню Елизавету Федоровну к лику святых… Нет более благородной женщины, которая оставила отпечаток своего облика на кровавых страницах русской истории».

(31 марта (14 апреля) 1992 года решением Архиерейского Собора, состоявшегося в Свято-Даниловом монастыре в Москве, Великая княгиня Елизавета Федоровна и инокиня Марфо-Мариинской обители Варвара были причислены к лику святых. День их памяти — 5 (18) июля.).

Младший сын Александра II — дядя Павел — был самым симпатичным из четырех дядей царя… Беззаботная жизнь кавалерийского офицера его вполне удовлетворяла, Великий князь Павел никогда не занимал ответственного поста. Он с юности пользовался успехом у женщин и потому женился лишь двадцати девяти лет — довольно поздно для традиционных ранних браков мужчин из дома Романовых. Его женой в 1889 году стала девятнадцатилетняя греческая принцесса Александра Георгиевна. Брак был удачен. Молодая жена отличалась добросердечием, веселым нравом и сохранила в характере детскую непосредственность. Вскоре у нее родилась дочь — Мария, а потом она забеременела снова. Самыми близкими друзьями молодых супругов были Сергей Александрович и Елизавета Федоровна. Когда же Сергея Александровича перевели служить в Москву, то друзья часто навещали их, останавливаясь в имении Ильинское. Приезжая в Ильинское, и хозяева, и гости начинали бесконечный праздник, состоящий из балов, пикников, выездов, катаний на лодках. Александра Георгиевна особенно любила кататься на лодке и из-за молодости, резвости и озорства начинала прогулки с того, что не сходила в лодку, как все, а прыгала в нее с крутого, но невысокого берега. Так поступила она и в начале сентября 1891 года, будучи беременной вторым ребенком. После катания был бал, и на нем молодая женщина потеряла сознание: у нее началась родовая горячка, и она, родив недоношенного мальчика, вскоре умерла. Павел Александрович страдал безмерно еще и из-за того, что новорожденный долго находился между жизнью и смертью, да и сам несчастный вдовец с горя заболел, а когда дела его пошли на поправку, врачи отправили его в Италию. Детей же забрала к себе Елизавета Федоровна, и они остались жить в Москве. Мальчика окрестили Дмитрием, и из-за его сиротства к нему особенно тепло относились и царь с царицей. А когда у Николая II появилась первая дочь, Ольга, Великий князь Дмитрий Павлович стал участником ее забав и игр.

Его отец довольно долго оставался вдовцом, ведя жизнь великосветского человека и проводя время, то в Италии, то на французской Ривьере, то в Париже, и женился только через пять лет после постигшего его несчастья.

История женитьбы Великого князя Павла Александровича была не лишена романтизма и строилась на искренней любви. Павел Александрович влюбился в Ольгу Валериановну Пистолькорс — урожденную Карнович — с первого взгляда, увидев ее за обедом, который ее муж давал у себя дома в честь Великого князя.

Осенью 1896 года Великий князь и мадам Пистолькорс посетили Париж, остановившись в одном отеле, но пока еще в разных номерах, а возвратившись в Петербург, уже и дня не могли провести друг без друга.

Летом 1897 года они уехали на морские купания на французскую Ривьеру, а затем надолго поселились в Берлине, где Павел Александрович лечился от экземы, вспыхнувшей у него на нервной почве, а его возлюбленная самоотверженно ухаживала за ним. Когда Великому князю стало легче, он твердо решил жениться, но его адъютанты не смогли найти православного священника, и влюбленные вернулись в Россию ни с чем. Из-за этой неудачи тело больного вновь покрылось язвами, и Пистолькорс даже переехала к нему в дом, чтобы и дальше ухаживать за ним. «У меня был очень серьезный разговор с дядей Павлом, который закончился моим предупреждением ему о всех последствиях, которые будут иметь место для него в результате его предполагаемой женитьбы, — писал Николай матери по этому поводу. — Однако это не имело воздействия… Как больно и печально все это, и как стыдно за него нашей семье перед всем светом. Где гарантии, что сейчас Кирилл не захочет завтра начать подобного рода вещи, а Борис и Сергей днем позже? А в конце концов, я боюсь, целая колония членов русской императорской фамилии обоснуется в Париже с их полузаконными и незаконными женами. Один Бог знает, что за время мы переживаем, когда неприкрытый эгоизм подавляет все чувства совести, долга или даже просто приличия».