Читать книгу - "Американская сага. Сборник - Гор Видал"

class="p1">После семейных тостов Джон отвел меня в сторону, и мы стояли в узком алькове, где, кроме нас, был еще бронзовый олень в натуральную величину.

— Я хочу заверить вас, сэр: я сделаю все, что в моих силах, ради счастья Эммы.

— Не сомневаюсь, мой дорогой. — Из моих глаз едва не хлынули слезы, но не оттого, что я расчувствовался; это был один из зловещих сигналов приближающегося удара. Мне нужно больше отдыхать. Меньше видеть людей. Согнать вес.

— Просто поразительно, как она вписалась в наше общество! Как будто прожила здесь всю жизнь! — Это была высшая похвала в устах Джона.

Глаза мои остались сухими.

— Все-таки она не первый день в обществе.

Джон не слышал, он восхищенно смотрел на Эмму.

— Я подумал, не провести ли нам медовый месяц в Канаде, если мы обвенчаемся в июне, разумеется. — Москиты величиной с куропатку замелькали перед моими глазами, не говоря уже о комарах размером с грача, кружащего над падалью — если грачи ею питаются. Бедняжка Эмма. Но теперь все это уплыло из моих рук. Теперь я просто наблюдатель.

Мною овладела вдруг такая апатия, что я позволил Джейми — он непонятным образом протрезвел у эпгаровского буфета — взять меня под руку и увести.

— Мы, — сказал он, — нанесем совершенно особый новогодний визит.

Поскольку Эмма теперь до конца дня, включая ужин, потеряна в стане Эпгаров, я мог позволить себе откланяться, сославшись на усталость и преклонные годы.

— И отменную скуку, папа, — прошептала Эмма по-французски, целуя меня в щеку, когда мы с Джейми уходили.

На Пятой авеню полным-полно экипажей. Несмотря на истинно арктический холод, весь город наносит визиты.

— Куда мы направляемся? — спросил я, когда наш экипаж с трудом продвигался по запруженной Мэдисон-сквер.

— Не торопитесь. У меня для вас свежие новости из Вашингтона.

— Относительно Бэбкока?

— О человеке из ближайшего окружения президента, который торговал должностями государственной службы. Когда вы отправляетесь в Вашингтон?

— Пятнадцатого февраля.

— Вовремя. Фейерверк, скажу я вам. Как вы выносите всех этих Эпгаров?

— Точно так же, как выносил семью моей жены. — Некоторое преувеличение, поскольку Тракслеры, хотя и славились высокой нравственностью, были очаровательны.

Наш экипаж замедлил ход возле недостроенного, без шпиля, собора св. Патрика.

— Мы отправляемся к мессе, Джейми? Я знаю, что ваш отец умер в лоне матери-церкви, но…

— Нас ждет иное лоно, Чарли. Самое забавное в Нью-Йорке.

К некоторому моему ужасу, хотя и к тайной радости, экипаж остановился у коричневого здания, отделанного розовым паросским мрамором, — дома мадам Рестел, самой порочной женщины Нью-Йорка.

Дом этот я, конечно, знал. Ни один возница не забыл показать мне жилище, в котором в течение двадцати лет обитает в роскоши самая известная в городе акушерка. Говорят, что дом посещают знатнейшие дамы Нью-Йорка, пользуясь боковым подъездом на Пятьдесят второй улице. Однако большинство клиентов обслуживаются мадам Рестел в ее клинике на Чемберс-стрит. Целых тридцать лет с амвонов и газетных полос обрушиваются проклятия на это зло, но она пока умудряется пережить все и вся при помощи обычного средства — подкупа полицейских и политических деятелей. Тех, кого она не может купить, она, как правило, умеет припугнуть, поскольку рано или поздно в большинстве нью-йоркских семей возникает потребность в услугах мадам как акушерки, или «повитухи», как она называет себя в рекламных объявлениях «Геральд», и фактически она именно повитуха, тайно способствующая появлению на свет нежеланных младенцев, которых она продает бездетным семьям.

— Никогда не думал, что вы бываете в этом доме, Джейми.

— Отец всегда говорил: поддерживай добрые отношения с рекламодателями. Помимо всего прочего, это удивительная женщина.

Мадам Рестел и в самом деле оказалась женщиной редкостной. Она одних лет со мной, обильно украшена бриллиантами и черным кружевом. Ее гостиная столь же претенциозна, как и у миссис Астор; разница лишь в том, что картины у нее получше, а мебель похуже. Гости практически одни и те же. Я хочу этим сказать, что двадцать или тридцать джентльменов, которых я здесь встретил, ничем не отличаются от избранных Макаллистера — та же смесь железнодорожных магнатов, богатых адвокатов и праздных клубных завсегдатаев. Что касается женщин, то они, правда, держатся куда смелее и одеты куда пышнее, чем те, кому суждено служить папоротником или чертополохом для Таинственной Розы.

Мадам тепло меня встретила.

— Как это мило, что Джейми догадался вас привести. Кстати, я знала его еще ребенком.

— Она была замужем за одним из верстальщиков «Геральд». — Этим Джейми хотел поставить ее на место, однако она всегда умеет быть на месте, иными словами — на высоте.

— Мой муж боготворил твоего драгоценного батюшку. И когда мистера Беннета отхлестал кнутом тот политик, как бишь его? — Она повернулась ко мне. — Это было так давно, мистер Скайлер. Мой Чарли первым кинулся на помощь старому Беннету.

Браво, мадам Рестел, подумал я про себя. Джейми сердито насупился и вскоре удалился в маленькую гостиную, где несколько мужчин сидели за карточным столом. Дом мадам Рестел скорее напоминает отличный мужской клуб.

Я заговорил с ней по-французски. Она засмеялась.

— Я такая же француженка, мистер Скайлер, как вы француз. Фамилия моей матери Рестел, я взяла ее, открыв собственный бизнес. Взяла, чтобы никого не компрометировать. А вообще-то я и родом и по воспитанию простая женщина из Глостершира. — У нее до сих пор сохранился деревенский акцент, акцент класса, к которому она принадлежала, — столь же низкого, сколь теперь возвышенного. Однако ей чужда всякая претенциозность.

— Давайте посидим. Я целый день на ногах.

Я уселся с ней рядом на диване и взял бокал с пуншем, предложенный мне слугой в черном фраке и белом галстуке, похожим скорее на шафера. В голове у меня сегодня роятся образы, связанные скорее с Гименеем, нежели с Венерой.

— Вы довольны, мистер Скайлер, что ваша дочь выходит замуж за Джона Эпгара? — Она посмотрела на меня пристально из-под своих блестящих, крашеных черных локонов.

— Помолвка состоялась час назад. Должно быть, вы получили телеграмму.

— Мне не нужны телеграммы, — сказала она весело, — я и без них знаю, что происходит в Нью-Йорке. Мне сообщают всё.

— Ваши… клиенты?

— И друзья тоже. Знаете ли, кто только у меня не бывает. Конечно, не ваша подруга миссис Астор, хотя я знакома кое с кем из ее семьи. — Наглости ей не занимать; ясно, почему она процветает: она имеет возможность шантажировать половину великих семейств города. — Кого здесь только не встретишь! Я истинная демократка. Есть лишь одно исключение из этого правила — священнослужители. — Внезапно хорошее настроение ее покинуло. — Они преследуют меня всю мою Жизнь. Как будто есть