Читать книгу - "История Сибири. От Ермака до Екатерины II - Петр Словцов"

Наконец, мы довольствуемся предложить в скобке^[507] современные сведения об орде Закаменной и переходим к другим соседям, уже исчезнувшим политически.

8. Чжунгары.

Чжунгария, сильная и значащая при добром союзе 4-х поколений, пребывала соседкою Сибири около полутора с небольшим веков до 1758 года, без открытой войны, но редко без размолвки. Владение ея, в лучшую пору, простиралось в длину на 25°, начиная с 90° долготы, в ширину на 15° с 50° до 35°, и главное стойбище контайши находилось на р. Или. Полуполитическое сие ханство, издавна двоеданствуя России и Китаю, прежде и при 3-х последних контайшах: Галдан-Бошухту, Цаган-Рабтане и Галдан-Церене, вело себя не столь благоразумно против последней державы, как против первой. С нами ссорилось оно на словах за пустую, ненаселенную границу, а с Китаем, столь сильным неприятелем, состязалось мечом за обладание всеми соплеменными ханствами до Маньчжурии, не довольствуясь владением Хухонором, Малой Бухарией, Туркестаном, отнятым у киргиз-казаков, и порабощением Большой казачьей орды. Толь смелая предприимчивость проистекла не из воинских сил, сколь из предприимчивого духа трех контайшей, из упования на соплеменность ханств и на тайные благословения далай-ламы, неприязненного деизму китайского правительства. Что касается до числа войска чжунгарского в лучшую пору, можно полагать не более 50 000 всадников. Галдан-Бошухту, по изворотливости ума, употреблял против Кансия все хитрости: внезапность нападения, засады, коварство в переговорах, преданность на словах к Хуандию, вероломство на деле, не раз разглашаемую молву, как и в 1696 году, что к нему присоединяется 60 000 российского войска; и если бы племянник Рабтан не восстал против Галдана, он не скоро перестал бы тягаться с Кансием невоинственным. Таков же был и Кян-Лун, не могший преобороть Галдан-Церена, пока этот соперник был в живых.

Прошло 10 лет при недостойных преемниках Галдан-Церена, друг друга убивавших, один против другого коварствовавших до того, что один из них и последний, т. е. Амурсана, вызвал на помощь своего властолюбия повелителя китайского, который давно выжидал минуты, чтобы унизить дерзкое ханство, — прошло 10 лет бурного междоусобия, как в 1756 году Чжунгария раздирается на 4 части, в 1757-м превращается в провинции Китая, а в 1758-м совершается на земле ея кровавое побоище над всеми, кто защищал свою семью, кибитку, корову или укрывался в горы и дебри. Все живое пало под мечом победителя или к стопам его, кроме спасшихся бегством. С 10 000 кибиток Сэрен успевает уйти к нашим волжским калмыкам, а последний искатель ханства, Амурсана, спасавшийся в улусах Большой орды, чуть-чуть избежавший предательства, скрылся в горах, потом явился в июле 1757 г. в Сибири, чтоб умереть от оспы^[508]. Все пало, все разрушено, кроме развалин Галдановой кумирни, доныне уцелевшей при минеральных водах к востоку от оз. Алакуля. Как прекрасно отзывается в памяти потомства благородная быль, что Россия, не раз приглашаемая к разделу Чжунгарии, не только не запятнала себя добычею из опустошенного ханства, но даровала еще великодушное убежище спасавшимся от меча и погибели.

В описываемое десятилетие не произошло ничего гласного между Сибирью и Чжунгарией, потому что одна пожиралась внутреннею гидрою, а другая обеспечивала свою границу; но, к удивлению, Шапп рассказывает, что в 1761 г. возвратились в Тобольск из Петербурга двое чжунгарских посланцев, ездивших для представления об уничтожении иртышских крепостей и не знавших до приезда в Тобольск о падении их отечества^[509]. Трудно отгадать, при котором контайше были они отправлены; Давацию и Амурсане недоставало времени о том помышлять. Разве это могло случиться при первом преемнике Галдана, Цаган-Дордже, как человеке сумасбродном, но после убиения его, за 10 лет случившегося, могли ли посланцы проживать столько времени в России? Не приличнее ли думать, что под именем посланцев калмыцкие торгаши, в смутное время купившие верительное письмо, за печатью контайшинскою, приезжали под предлогом негоциации, для получения подарков и свободного торга? Этот почетный способ торга в обычае у азиатских переговорщиков.