Читать книгу - "Лени Рифеншталь. Мемуары - Лени Рифеншталь"

Полиция кое-что нашла. Во-первых, мою машину и кинокамеру во Франкфурте-на-Майне, причем машина находилась в гараже, камера — в ломбарде. Преступник уже сидел под замком. От его мошенничества пострадало множество людей. Он проехал на ворованной машине около 10 000 километров, она оказалась помята и вся в царапинах. Но, несмотря на это, я обрадовалась, что вновь обрела ее.

Моей первоочередной задачей стало собрать две пригодные копии олимпийского фильма и продемонстрировать их в Англии.

Но и в этой работе не удалось избежать потерь. Большая часть английских негативов была уничтожена, а у тех, которые остались, частично повреждена звуковая дорожка.

Утомительная, длившаяся неделями работа. Удалось записать на магнитофон звук на английском языке с фильмов, взятых из лондонского киноархива.

После удачного сотрудничества с английскими коллегами я была не особенно удивлена, когда фирма под названием «Эдвенчер-филм» сделала мне необычное предложение. Это касалось «Голубого света». Мне предложили за права на повторную экранизацию немыслимую сумму в 30 000 фунтов и 25 процентов прибыли от показа. Я не приняла это всерьез, вероятно, договор составил какой-то фантазер.

Но «фантазер» не унимался, почти ежедневно приходили письма с просьбой продать ему права. Я медлила — не могла не вспомнить фильм-балет в Париже, проект, лопнувший как мыльный пузырь. Теперь англичанин объявился по телефону, голос его нельзя было назвать неприятным. «Меня зовут Филипп Хадсмит»,^[458] — произнес он на ломаном немецком. Он просил незамедлительно принять решение. Я колебалась. Тогда решили, что он сам приедет в Мюнхен и мы все обсудим.

Филипп Хадсмит пробыл в Мюнхене три дня. Он оказался приятным молодым человеком, высоким, стройным, немного скованным. Его светлые волосы были большей частью в беспорядке. Вел он себя беспечно и весело. Вскоре у нас установились почти дружеские отношения.

С волнением он рассказывал, что «Голубой свет» преследует его с детства. Теперь он нашел деньги и людей, способных реализовать его мечту.

В швабингской «Капельке» он рассказал, каким ему представляется новый фильм. Подобно французам, он считал, что действие нужно выстроить вокруг танца-сказки. Фильм должен быть похож на английскую картину «Красные башмачки»,^[459] которой вот уже в течение нескольких лет сопутствовал мировой успех. Хадсмит вел переговоры с Сомерсетом Моэмом как со сценаристом и в подтверждение показал письмо — великий писатель проявил интерес к проекту. Я поражалась таким грандиозным творческим планам — даже техника, с которой он хотел работать, превзошла все ожидания: фильм будет сниматься по методу новой 70-миллиметровой технорамы. Моего мнения, что такое дорогостоящее производство возможно только в Голливуде, он не разделял.

Я не скрывала своего скептического отношения. Но Хадсмит заверил меня, что инвестор располагает нужными средствами. И все-таки я обратила его внимание на некоторые мои неразумные поступки, совершенные после войны, и на нападки, которым я подвергалась. Но молодой англичанин, которого я теперь буду называть Филиппом, не принимал никаких возражений. Я предостерегала его:

— Ты спровоцируешь бурю, создавая этот фильм.

— Не в Англии, — сказал он, смеясь. — Здесь у тебя много друзей, и я один из них.

Прежде чем уехать, Филипп побывал у моего адвоката, с которым обсудил условия договора, и, до того как я дам согласие, хотел сначала навести справки. Филипп получил краткосрочную возможность подумать.

Быстрее, чем я предполагала, появились новые нападки. Бельгийский еженедельник «Уик-энд» опубликовал на первой странице глупую и злую статью, превзошедшую все, доселе опубликованное. Если бы эта газета не была бы так широко распространена и в Париже, и в Лондоне, я бы не волновалась. Но, чтобы не навредить новому проекту, не могла оставить без ответа клевету.

Пауль Мазуре, адвокат в Брюсселе, взялся за дело. Оно было нетрудным. Большая часть обвинений почерпнута из «Дневника Евы Браун» Тренкера и статей «Ревю», признаных судебными приговорами фальшивками. Собственные «изобретения» свидетельствуют о нравах этой газеты. Например: