Читать книгу - "Людовик XIV, или Комедия жизни - Альберт-Эмиль Брахфогель"

В день открытия собрания, когда Безьер и маленький городок Пезенас были переполнены духовенством, богатой буржуазией и старыми лангедокскими дворянами, которые приехали из своих родовых поместий с женами и детьми, Мольер занимался в кабинете Конти распределением празднеств. В первый раз после гражданской войны правительство собрало депутатов, чтобы обсудить вопросы, касающиеся нового устройства провинции, и принять надлежащие меры для уничтожения пагубных следов войны.

Победоносное правительство должно было выбрать в свои представители одного из знатнейших принцев и притом из числа тех, которые сами сражались против трех лилий. Все эти качества соединялись в особе Конти, выбором которого правительство ожидало возбудить к себе особенное доверие.

— Вы остались, ваше высочество, при прежнем решении, чтобы дамы не участвовали официально в празднествах? — говорил Мольер герцогу.

— Моя супруга не будет присутствовать на празднествах, стало быть, некому играть роль хозяйки.

— Чтобы не набросить некоторой тени на ее высочество, не следует ли госпоже Кальвимон также отказаться от участия в празднествах?

— Конечно, но она может присутствовать как зрительница.

— А на балу, который дворянство предполагает дать вашему высочеству в Безьере?

— Я буду один! Но все-таки в моем доме Флоранс — полная хозяйка. Я полагаю, что долг вежливости и деликатности заставит каждого отнестись к ней таким образом.

— О, несомненно! Но я посоветовал бы вам пригласить госпожу Серасин. Ее присутствие отвратило бы все неблаговидные толки.

— Это верно, я приглашу ее.

— А что касается до… приезда ее высочества, вы не приняли еще окончательного решения?

— Нет еще! Да и как было решиться, когда я сам еще не знаю, чем кончится мое дело: останусь ли я здесь или нет?

Конти встал и тревожно заходил по комнате. В эту самую минуту дверь отворилась и вошел паж Лорен.

— Граф д’Аво приехал из Парижа и привез депеши. Господин президент де Бокер сопровождает его.

Принц побледнел.

— Проси обоих.

— Вы прикажете удалиться, ваше высочество? — спросил Мольер.

— Нет, останьтесь! Я не имею надобности скрывать от вас вполне заслуженную немилость, которая через несколько дней будет известна всем.

Вошли граф д’Аво и президент. В обоих проглядывала особая торжественность.

— Здравствуйте, господа, — сказал Конти. — Очень рад узнать наконец решение моего дела.

— Ваше высочество, — начал д’Аво, — я исполнил ваше поручение с величайшей радостью. Я представил ваше объяснение монсеньору кардиналу; но, к моему величайшему удивлению, все подробности этого дела были уже ему известны.

— Стало быть, я окружен шпионами, которые передают в Париж каждый мой жест! — воскликнул Конти. — Но продолжайте, прошу вас.

— После аудиенции у кардинала он сам повел меня к его величеству, у которого находилась королева-мать. Министры были также все в сборе…

— Пропустите все эти подробности, — прервал Конти, — сообщите мне результат!

— Его величество не только оставляет без внимания это неприятное для вашего высочества происшествие, но, напротив, находит, что ваши поступки в данном случае были проникнуты таким благородством, которое доказало, что двоюродный брат короля обладает всеми качествами, необходимыми для того, чтобы быть достойным представителем короны в Лангедоке. С особенной радостью вручаю вам собственноручное письмо короля, а также послание от вашей супруги, принцессы Марианны. Мне приказано пробыть здесь четыре недели и затем вернуться в Сен-Жермен. Герцог де Гиш остается адъютантом при вашем высочестве.

Принц был ошеломлен этим известием. Он никак не ожидал подобного исхода.

— Граф, — сказал он взволнованным голосом, — я убежден, что этим милостивым решением я обязан только вашему блистательному красноречию. Я ничем не могу отблагодарить вас, как только предложить вам мою искреннейшую дружбу, если она имеет какое-нибудь значение в ваших глазах.

Он с горячностью обнял графа.

— Надеюсь, мои дорогие друзья, вы не откажете мне в удовольствии отобедать со мною, а теперь я прошу у вас позволения удалиться часа на два, чтобы прочесть эти строки и немного успокоиться.

Президент и граф д’Аво вышли.

Принц остался один с Мольером. Конти задумчиво ходил по комнате и опустился в кресло около своего письменного стола. Случайно или с целью, он взял сперва письмо принцессы и распечатал его. Из конверта выпал портрет. Принц порывисто схватил его и долго, пристально всматривался. Наконец он стал читать письмо.

«Ваше высочество!

Вы исполнили данное слово, и в настоящую минуту я обладаю изображением того, кто принадлежит мне только по имени. Могу ли, смею ли благодарить вас?! О! нет! Я не буду обременять вас ни благодарностью, ни жалобами: их услышит только Он, Всемогущий, который распределяет судьбы человеческие таким непонятным для нас образом. Вы предложили мне один вопрос, на который я решаюсь ответить вам теперь.

Вы спросили, как это случилось, что я полюбила вас прежде, чем увидела. Принц, вы и не подозреваете, что я уже давно видела и знала вас. Когда я приехала в первый раз в Лувр, меня повели, разумеется, в картинную галерею, где в числе королевских портретов я видела и ваш. С первого взгляда я почувствовала влечение к вам. Пожалейте меня… Я проговорилась дяде о чувстве, которое вы внушили мне. Я часто горько плакала, думая о той непримиримой ненависти, которую вы питаете к человеку, ставшему моим вторым отцом и даже в припадке безумной гордости мечтала о роли примирительницы… Теперь вам все понятно? Не так ли?.. Вы найдете в письме мой миниатюрный портрет, сделанный Лебреном, который я решаюсь послать вам потому только, что, видя, как вы искренно сочувствуете горю и несчастью людей, совершенно посторонних, надеюсь, что вы не останетесь безучастны к моему.

Ваша Марианна Мартиноци, принцесса Конти.

Монастырь Святой Марии».

Сильно забилось сердце Армана, когда он снова взглянул на изображение своей молодой, прекрасной, покинутой жены. Долго не мог он оторвать своего взора от ее портрета, наконец он поднял голову и позвал к себе Мольера.

— Что вы думаете об этом портрете? — Его голос слегка дрогнул.

— Могу я быть откровенным?..

— Без сомнения!

— Такие черты могут быть только у прекрасной, благородной и… несчастной женщины. Лицо же госпожи Кальвимон встречается у сотни хорошеньких женщин.

— Я не просил вас делать сравнений, мой любезнейший, — прервал его принц.

— Прогоните меня, ваше высочество, я вполне заслужил это наказание за свою глупую привычку говорить всегда правду!

Мольер поклонился и направился к двери.

— Нет, останьтесь!