Читать книгу - "Шарлотта Корде - Елена Морозова"

И как бы ни был он велик в народном мненье,

Здесь все кругом твердит о страшном преступленье.

Корнель. Сид

Солнечным июньским днем 1791 года Шарлотта Корде вошла во двор дома номер 148 на улице Сен-Жан, главной улице города Кана. В этом доме жила ее троюродная тетка, мадам де Бретвиль-Гувиль. Прибытие «племянницы» стало для почтенной дамы настоящим потрясением. «Эта молоденькая родственница, которую я никогда в глаза не видела, свалилась на меня буквально с неба, — жаловалась она своей подруге, мадам Луайе. — Она приехала с одним чемоданом, заявила, что у нее в городе дела и она пока поживет у меня». Уверенность Шарлотты, казалось, даже не предполагавшей, что ей могут отказать от дома, более всего поразила мадам де Бретвиль, и она покорно отвела девушку на третий этаж, в маленькую комнату, обставленную старой мебелью. Возможно, она подумала, что присутствие пусть незнакомой, но молодой родственницы развеет ее одиночество; но она ошиблась. Племянница не отличалась разговорчивостью, читала толстые скучные книги и часто сидела у окна с отсутствующим видом. Словом, в компаньонки мадемуазель Корде явно не годилась. Одна из подруг почтенной дамы даже утверждала: «Мадам де Бретвиль однажды пожаловалась, что ей все время кажется, что ее молчаливая племянница замышляет "что-то страшное"».

Шарлотте, напротив, в доме у тетки нравилось все. Несмотря на узкое окно и покрытые плесенью потолочные балки, ее вполне устраивала комната. Устраивало, что старая дама не навязывала ей свое общество и не требовала развлекать ее. Собственно, приехала она к ней только потому, что жить собственным домом в Кане она не имела средств, да и приличия не позволяли. А направляясь к тетке, она надеялась, что та еще помнит ее: когда Шарлотта была совсем маленькой, мать, взяв с собой девочку, нанесла родственнице визит. Но, разумеется, мадам де Бретвиль об этом визите давно позабыла. Некоторые говорят, что, собираясь в город, Шарлотта письмом предупредила тетку о своем приезде, но ответа дожидаться не стала, так как опасалась, что одинокая и боязливая мадам де Бретвиль не согласится ее принять.

Никаких дел у Шарлотты в Кане не было. Революция вырвала девушку из замкнутых стен монастыря, где так или иначе она сумела найти некое равновесие между реальностью и своими героическими устремлениями. Очутившись в открытом всем ветрам мире, взбудораженном революцией, она приветствовала этот мир, ей была близка революционная риторика. Франция виделась ей в образе афинской демократии и республиканского Рима. Прекрасная суровая Республика в белой тоге, карающая мечом тиранов и награждающая лавровым венком добродетельных граждан. Но повседневность, с которой ей пришлось столкнуться, была далека от идеала. Свобода выражалась в притеснении священников, в ругани базарных торговок, поносивших аристократов, в безнаказанных расправах, учиняемых возбужденной и часто пьяной толпой. Возможно, если бы Шарлотта умела слушать не только голос разума, но и голос сердца, ей было бы легче переносить ее теперешнее положение. Возможно, если бы она была парижанкой, как Манон Ролан, она нашла бы для себя отдушину в политической деятельности. Если бы, как Олимпия де Гуж, поняв, что не создана для семейной жизни, стала бы добиваться славы с пером в руках, наверное, на душе у нее было бы не так тяжело. От внутренней неустроенности она в то время была очень разной — то веселой и энергичной, то мрачной и молчаливой, то равнодушной и целиком поглощенной какими-то неведомыми заботами.