Читать книгу - "Пилсудский - Геннадий Матвеев"

27-летний Чарковский, несмотря на молодость, считался в партии опытным революционером. В 1890-е годы за революционную деятельность он несколько лет провел в тюрьме и сибирской ссылке, пожил в эмиграции в Лондоне. Но там ему не понравилось, он рвался на практическую революционную работу. Поэтому Чарковский вернулся в Россию и вновь занялся подпольной деятельностью, сначала в Домбровском бассейне, а затем в варшавской организации ППС в качестве ее руководителя. В 1901 году его ближайшим помощником в партийной работе стал Валерий Славек, действовавший до этого в лодзинской организации ППС, впоследствии один из ближайших соратников Пилсудского. В целом можно было считать, что проект ППС, так как он был сформулирован в 1890-е годы, доказал свою жизнеспособность, а ее актив продемонстрировал умение быстро возрождать партию в самых, казалось бы, неблагоприятных условиях.

Обо всем этом Пилсудский узнал во всех подробностях вначале от Сулькевича, потом от других товарищей по партии, с которыми он встречался в Киеве и Галиции, наконец, из документов и переписки ЦРК с Заграничным комитетом ППС, предоставленных ему в Лондоне, куда он приехал с семьей в ноябре 1901 года. Дело в том, что из Галиции Пилсудский поехал не в Россию, чтобы продолжить свою прежнюю деятельность, а в Англию, все еще остававшуюся основным центром средоточия социалистов-поляков, эмигрировавших из России. В числе причин такого решения некоторые исследователи на первое место ставят опасения ареста, поскольку после побега из петербургской больницы он был объявлен в общероссийский розыск^[22]. Несомненно, такие соображения нельзя сбрасывать со счетов. Но вряд ли, спустя всего полгода, когда Пилсудский в конце апреля 1902 года вернулся в Россию, чтобы продолжить начатое девятью годами ранее дело, полиция забыла о беглеце. Скорее всего, он мог позволить себе поездку в Англию, потому что считал, что партия находится в руках надежных руководителей, вполне успешно ведущих подпольную работу.

За многие годы партийной деятельности «товарищ Виктор» свыкся с прежними методами работы, считал их вполне подходящими и не требующими замены. Именно в этом он фактически признавался позже, в пространном письме в адрес Заграничного комитета ППС от 14 сентября 1903 года, осуждая традиционную тактику партии: «Мы ходили по старым тропкам, придерживались, как и прежде, проторенной дороги, с настойчивостью факира повторяли: независимость, конспирация, нелегальные издания, независимость, конспирация и так без конца». Он фактически игнорировал тревожные сигналы, доходившие до Лондона из России, в частности от Чарковского (партийная кличка Леон), жаловавшегося на то, что действовавшие в рабочей среде члены партии привыкли поступать шаблонно, по старинке, и считавшего, что виновата в этом рутина, устаревшие принципы организации ППС. Пилсудский заметил, что Леон, как и многие другие, был слишком высокого мнения об эффективности ППС и вдруг убедился, что и «на Солнце есть пятна, и что у нас нет хорошей организации».

Но это вовсе не значит, что Пилсудский не задумывался о будущем партии, особенно в условиях, когда в Российской империи наблюдались устойчивые тенденции к оживлению политической и общественной жизни. Как известно, рубеж веков стал не только в России, но и во всем мире временем переоценки многих, еще недавно казавшихся незыблемыми, навыков, взглядов, доктрин и идеологий. Европа вот уже три десятилетия жила в состоянии стабильности, которую с полным основанием можно назвать своеобразным застоем. Видимо, это противоречит человеческой природе, ей претит погружение в летаргический сон. Первыми это показали творцы культуры, с азартом обратившиеся к поиску новых средств и форм выражения в живописи, литературе, архитектуре и т. д. В обществе появилось чувство подсознательной, по сути, иррациональной неудовлетворенности окружающей действительностью, а вслед за этим и желание изменить ее. Авторитет власти неуклонно снижался, зато все больше внимания привлекали к себе ее критики. Симптомом этого ментального перелома можно считать и возникновение в Великороссии и на национальных окраинах империи различных неформальных групп, предтеч современных политических партий различных толков.

Не осталась вне этого процесса и разделенная Польша, в том числе и ее русская часть, где любые политические партии были запрещены. В рабочей среде помимо ППС, не прерывавшей деятельности с момента своего создания, действовали возрожденная на рубеже веков социал-демократия и Общееврейский рабочий союз «Бунд». Интерес к рабочим проявляли национальные демократы (эндеки), активно разрабатывавшие и пропагандировавшие идеи так называемого «современного» национализма. Первые шаги делали христианские демократы, в соответствии с социальной доктриной Ватикана выступавшие в защиту ряда справедливых требований рабочих. Все партии социалистического толка в своей деятельности звали к одной и той же цели – построению справедливого общества. Они использовали схожие формы работы, прежде всего агитацию и пропаганду, организовывали различные акции политического и экономического характера, но при этом выступали как организации, жестко конкурирующие между собой за влияние на рабочих. Можно говорить, что теперь каждой из рабочих партий нужно было вести борьбу, во-первых, с царизмом, во-вторых, с другими социалистическими партиями, в-третьих, с националистами (эндеками).

Ситуация, с которой столкнулась ППС в начале XX столетия, требовала от ее вождей, в том числе и Пилсудского, поиска новых способов привлечения в свои ряды потенциальных членов из числа рабочих и интеллигентов. Сделать это, находясь в комфортных условиях эмиграции, было очень трудно и даже невозможно. Поэтому возвращение «товарища Виктора» в Россию рано или поздно должно было случиться. В начале 1902 года он об этом еще не думал. Но когда Войцеховский, не хуже Пилсудского знавший соратников и условия работы в России, по объективным причинам отказался от выезда в Царство Польское, а русская полиция арестовала нескольких активных деятелей партии, у Юзефа не осталось выбора. К тому же 15 апреля 1902 года в возрасте 69 лет скончался его отец. В последние годы жизни он работал директором ликероводочного завода в Петербурге, где и был похоронен на католическом кладбище на Выборгской стороне. Пилсудский даже ездил в Вильно для встречи с членами семьи, чтобы принять участие в решении возникших в связи с этим печальным событием имущественных проблем. Это еще одно свидетельство того, что он боялся ареста не больше, чем всегда.

Возвращаясь в Россию, Пилсудский не мог не отдавать себе отчета в том, что за два года, пока он не принимал непосредственного участия в руководстве ППС, партия изменилась. На место арестованных, осужденных, сосланных в отдаленные уголки России, эмигрировавших активистов, которых он хорошо знал по совместной работе, пришли новые люди. Конечно, «товарищ Виктор» был для них легендой, авторитетом, но из прошлой, а не сегодняшней жизни. Иное дело Заграничная организация ППС с ее устоявшейся иерархией, старыми испытанными кадрами, среди которых Пилсудский был своим человеком. Как уже говорилось выше, при преобразовании Заграничного союза польских социалистов в Заграничную организацию ППС в 1899 году вопрос о ее роли в объединенной партии не ставился. Но рано или поздно он должен был возникнуть. И сделал это Пилсудский, причем предложил решение, ущемлявшее роль партии в пользу Заграничного комитета.