Читать книгу - "Карл Великий - Анна Ветлугина"

На меня вдруг снизошёл дар красноречия:

— Ваше Величество! Вы рождены для побед! Стоит вам помыслить о чём-либо — и оно тут же падает к вашим ногам. И сейчас, вам только стоит протянуть руку...

— Афонсо, — возразил король, — ведь как раз руку-то я только что протягивал...

— Но ведь вы сами знаете, что для вас не составит труда добиться этой девушки, как и всех других во Франкском королевстве.

— Я не смогу добиваться её, не будучи уверен, что это принесёт ей радость.

— Зато вы можете хотя бы узнать, где она живёт.

Карл улыбнулся:

— Это уж мы точно узнаем, даже если придётся для этого задержаться в Суассоне. Кстати, Афонсо, нехорошо, что прерываются наши чтения. Приходи завтра утром в покои, почитаешь нам Аристотеля, о котором ты говорил. Он есть в здешней библиотеке.

Однако наутро короля не оказалось в покоях. Безуспешно прождав его довольно долго, я отправился побродить по суассонским улицам. Неизвестно ведь, когда судьба ещё раз закинет меня в такой красивый город. Я шёл по серым каменным коридорам с лазурным небом вместо потолка. По стенам то тут, то там курчавился изящный резнолистый вьюнок, украшенный крупными бледно-синими соцветиями. В просветах вьюнка загадочно темнели маленькие окошки.

Так тихо было вокруг, что я слышал своё дыхание.

И вдруг до меня донёсся стук копыт. Он быстро приближался. Кто-то мчался галопом. Я еле успел вжаться в стену, как мимо пронеслась всадница с развевающимися волосами — вчерашняя незнакомка. Не успел я обдумать это, как из переулка выехал Карл на белом жеребце. Увидев меня, он посмотрел вопросительно. Я указал направление, в котором умчалась девушка. Король поднял руку с кнутом, но, задумавшись, остановился.

— Афонсо, — проговорил он мечтательно, — она не здешняя, её родители из Алемании.

Он покачал головой, как будто сказал нечто удивительное, и со всей силы стегнул жеребца. Тот взвился на дыбы, чуть не сбросив седока, и помчался вслед за девушкой.

Нужно ли говорить, что мои утренние чтения в королевских покоях прервались на неопределённое время.

Мы сидели в Суассонском замке, готовые сняться с места в любой момент, но приказа всё не было. Роланд ходил хмурый и как-то заявил на трапезе:

— Еду в Бретань. Здесь службы для меня нет... и развлечений тоже.

Король прищурился:

— Подожди ехать. Будет тебе служба. — И шепнул что-то ему на ухо.

— О, Пресвятая Дева! — воскликнул тот.

Все непроизвольно вытянули шеи, пытаясь угадать, что сказал король, но безуспешно. А Карл с Роландом покинули зал, не закончив трапезы.

Я отправился в библиотеку и провёл там остаток дня. Но, как известно, горячие новости не любят жить среди пыльных фолиантов. Гораздо проще услышать что-то новое на кухне. Вечером, проходя мимо чуть приотворившейся двери, я услышал оживлённые пересуды кухарок на интересующую меня тему:

— Женится, уж я вам точно говорю!

— Она вроде не королевских кровей...

— Гимильтруда тоже, знаешь, была...

— Ну и где она теперь? Бьёт поклоны в монастыре.

— А я слышала, что у этой новой голос, как у погонщика быков.

— Откуда ж взяться ангельскому голоску, ежели из простых?

— А я слышала, папаша ейный — герцог Алеманский.

— Да нету давно уж герцогов в Алемании. Ещё Пипин их отменил.

— Раскудахтались дуры, будто и в самом деле знают чего! — вмешалась камеристка Бертрады (я узнал её по голосу). — Отец девицы этой, герцог из Винцгау, а мать... Мать вообще из рода самого Меровея вышла. Понятно хоть вам скудоумным, что это значит?

— Не глупее тебя. Наследник, значит, будет сразу двух королевских родов, да Меровеи-то от морского чудища произошли, не дай бог, с хвостом родится!

— Вот казнят тебя за такую болтовню!

— Да я ж «не дай бог» говорю. За что казнить?

— А и точно: не везёт Карлу с наследниками: от первой жены горбун, от второй вообще не случилось.

— Зато сам с лица милее не сыскать!

— Да и не только с лица, поди!

Мне надоело заниматься столь недостойным делом, как подслушивание бабьих сплетен. Раздосадованный, я побрёл в свою каморку. Глупо и неуместно обижаться на короля, но... почему он больше не откровенничает со мной? Он опять отдалился. Именно в тот момент, когда показалось, что между нами возникло особое доверие. Значит, всё произошедшее — только заблуждение, обман, мрак и тлен. Влиять на сильных не удастся. Жизнь пройдёт никчёмно и бесславно, Имма никогда не подарит мне свою любовь...

Назавтра с утра, взяв хлеба и сыра, я отправился бродить по городу. Всё равно мои услуги никому не нужны.

Я обошёл весь Суассон. Снова был на той узкой улочке, где говорил с королём. Стоял, прислонившись спиной к шершавому серому камню, разминал в руках резной лист вьюнка. Мне казалось, что прекрасная незнакомка с королём должны проехать здесь ещё раз, но они так и не появились.

Вернулся в замок, когда уже вечерело. Управляющий странно посмотрел на меня.

— Все, кто с Его Величеством, уехали утром, — объяснил он. — А ты чего остался? Кормить тебя здесь не будут. Иди вон в харчевню.

Вот это новость! Не лучше ушата ледяной воды на голову.

— И куда же они уехали?

— В Нуайон. А может, и дальше. Ваш король любит бродяжничать.

Тут я возмутился:

— Это и твой король. Ты живёшь в королевстве Франков, не так ли? А тех, кто пытается разделить нашу страну на радость врагам, давно пора вздёрнуть на виселице.

Управляющий насупился:

— Я человек занятой, мне некогда разговоры разговаривать. Иди в харчевню, там много таких же бездельников, как ты, они тебе всё расскажут и про королевство Франков и про тебя самого.

— Я уйду! Только не раньше, чем заберу свои вещи и лошадь!

— Какую ещё лошадь? Всех ваших лошадей забрали. В замке только наши лошади.

Если бы в тот момент я хоть на каплю усомнился в Карле — то пошёл бы пешком. Но я был твёрдо уверен: король не забудет о моём существовании. Ведь не забыл же он за несколько лет наш разговор о налогах кесарю. И я, отодвинув своего нелюбезного собеседника, бросился к конюшням, крича, что есть сил:

— Конюх!

Он тут же возник в дверном проёме.

— Мне нужна моя кобыла, та, что со звездой во лбу, — сказал я твёрдым тоном и прибавил: — Немедленно!

Как хорошо, что у неё была эта звезда. Вообще-то звездой продолговатое белое пятнышко назвать трудно, но мой уверенный вид и гневный голос сделали конюха удивительно понятливым. Через минуту я уже держал в руке повод лошади, на которой приехал сюда. Нужно было ещё сходить за мешком, но я опасался, что недобрый управляющий придумает ещё какую-нибудь каверзу с моей кобылкой, пока я хожу.