Читать книгу - "Цветок Америки - Жеральд Мессадье"

Господи, как приятно жить, когда умеешь смеяться!

Во время праздничных торжеств Жанна увидела, как Лейла заливисто смеется. И растрогалась. Все относились к ней как к служанке и рабыне, ее это ничуть не обижало. Только Франсуа вел себя иначе, и Жанна внезапно поняла, что сердцем она уже приняла эту девушку.

Для начала она сделала выволочку Францу Эккарту, который не сводил глаз с мавританки:

— Ты не притронешься к рабыне Франсуа, или я убью тебя!

Он расхохотался и обнял ее, потом положил голову ей на плечо:

— Жанна, ты забываешь, что я женат на Об.

Она оттолкнула его и схватила за руку:

— Об умерла.

Он покачал головой:

— Ты забыла то, что я сказал тебе. Я жил и буду жить с Об.

Она была озадачена.

— Ты молод и красив. Я любила Жака. Он был молод и красив. Но я вышла замуж за его брата. Мы все существа из плоти и крови. Ты намерен хранить это безумное вдовство всю жизнь?

В десяти шагах от них два танцора затеяли непристойную пляску.

Франц Эккарт засмеялся.

— Вот, они ответили тебе за меня, — сказал он.

— По-твоему, моя жизнь была похожа на эту пантомиму?

— Нет, Жанна, поскольку в этом участвовала твоя душа.

Она вздохнула.

— Единственная женщина среди живущих, Жанна, с которой я стал бы делать то, что делал с Об, — это ты.

Она онемела.

— Иди танцевать, — вымолвила она, наконец. — Иди танцевать. Забудь о своих призраках, иди танцевать.

В следующем месяце Карл VIII послал французскую конницу завоевывать Италию. Он хотел получить Неаполь, и он его получит, черт возьми.

Удивительнее всего, что он его получил. Итальянские государства дремали. Флоренция была в ссоре с Миланом, Рим — с Флоренцией, Неаполь — с Миланом. И все настороженно следили за тем, что замышляет Венеция. При этом везде шли междоусобицы. Казалось, вся Италия занята интригами. Правители заигрывали с Англией, Испанией, Максимилианом Австрийским — сам дьявол не разобрался бы в этих хитросплетениях.

Один беспокойный монах — такими монахи становятся часто, убедившись, что наш мир не похож на небесный Иерусалим, — Джироламо Савонарола, предсказал, что французский король завладеет Флоренцией. Его предсказание сбылось! Господь наделил слугу своего пророческим даром! Когда французы захватили город, флорентийцы пришли в страшное возбуждение. Савонарола, ставший полновластным хозяином Флоренции, в своих знаменитых проповедях осмелился нападать на самого Александра VI, разоблачая совершенные им преступления, — видит Бог, этот папа не терял времени даром! Борджиа попытался хитростью привлечь Савонаролу на свою сторону, надеясь приманить его кардинальской шапочкой. Куда там! Монах выбрал своим покровителем короля Франции. Флорентийцы исписывали стены неслыханными оскорблениями в адрес папы, его сына и дочери. Три кровавых развратника. Из которых, по крайней мере, один — Цезарь — был к тому же изуродован оспой.

Французская конница вступила во Флоренцию. Потом в Рим. Это было великолепное зрелище. Папа бежал. Карл VIII испытывал сильнейшее искушение его сместить.

Наконец французы захватили Неаполь.

— Я спрашиваю себя, не совершили ли мы ошибку, когда отказались от предложения лионских банкиров, — пробормотал Жозеф.

— Вспомни, что до сих пор все предсказания Франца Эккарта сбывались, — сказала Жанна. — Кампания еще не завершена: французский король будет изгнан из Италии.

Жозеф бросил на нее скептический взгляд: неужели они будут вести дела, основываясь на прорицаниях некроманта, оказавшего столь губительное воздействие на Об?

Жанна ничего на это не ответила, а Жозеф продолжал сокрушаться, что не присоединился к лионским банкирам, которые вложили деньги в итальянский поход. Через несколько дней, однако, ему пришлось признать свою неправоту. Феррандо прислал письмо с известием, что северные итальянские государства по наущению Испании и Габсбургов образовали лигу и готовятся изгнать французов с полуострова.

Для начала они попытались захватить французского монарха в плен: когда в июле 1494 года королевская армия направилась домой, войска Венецианской лиги перекрыли все пути через Апеннины. Завязалась отчаянная битва при Форново, и шестого июля Карлу VIII чудом удалось прорваться в свою страну.

Конечно, это был не тот человек, с коим стоило говорить о новом пути в Индию.

Маленькому Жозефу было тогда два года. Ему исполнится пять, когда в Неаполе капитулирует последний французский гарнизон. Но об этом пока еще никто не знал.

Тем временем в Страсбург приехал Итье, чтобы отчитаться перед Жанной: семь ферм процветали сверх всяких ожиданий, не только полностью снабжая все кондитерские в Париже, но и сделав Жанну одним из главных поставщиков зерна на Главном рынке. Виноградники на трех фермах давали теперь такое хорошее вино, что его постоянно закупали крупные торговцы из Монлюсона, Шатору и даже Пуатье. Она подписала у нотариуса соглашение, по которому Итье получал седьмую часть прибыли: он был достойный человек, а у нее денег хватало.

В былые времена она была бы невероятно богата, но теперь приходилось платить за пулярку пять солей,[5]а не один, как прежде.

— То, что раньше обходилось в один турский ливр, теперь стоит пять, — часто говорил Жозеф Франсуа и Жаку Адальберту, который таращил глаза от изумления.

Ибо король чеканил все больше монет для своих предприятий. И останавливаться не собирался!

Жанна все же не так страдала от обесценивания денег, поскольку сохранила привычку экономить, приобретенную в те времена, когда она пекла пирожки перед Корнуэльским коллежем. Баронесса де Бовуа или баронесса де л'Эстуаль — не важно, су всегда останется су, и ей незачем подражать знатным господам, живущим на Гран-Рю, в домах, которые в шесть раз больше ее собственного, и воображающим, что они блистают, когда проматывают деньги, взятые в долг. Фредерика, служившая когда-то в одном из таких домов, часто говорила Жанне, что само слово «экономия» приводит этих людей в ужас.

В Эльзасе и Лотарингии, как, впрочем, во всем королевстве, было множество аристократических семейств, отличившихся в той или иной войне, начиная с Крестовых походов и кончая царствованием Карла VII. В награду за свою службу они получали по тысяче арпанов[6]там и здесь — естественно, вместе с работавшими на этой земле сервами.[7]Они строили замки и крепости, где селились с семьями, оруженосцами и лошадьми. Отсюда они распоряжались утками и курами, маслом и зерном, вязанками сена и дров — а деньги добывали, облагая налогом испольщиков, которым уступали поля и леса, формально им принадлежавшие. Старшие сыновья наследовали титул и поместье, младшие вступали в духовные ордена и стремились добиться королевской милости, чтобы получить какое-нибудь аббатство или епископство с хорошим доходом.