Читать книгу - "Елизавета. В сети интриг - Мария Романова"

– Что делать, ума не приложу.

Екатерина нервно расхаживала между золочеными креслами. Последнее время неудачи с заключением брака Елизаветы беспокоили ее все больше. Как вода меж пальцев, утекали возможности, связи, перспективы… Чем дальше, тем хуже, унизительнее, напряженнее становились переговоры по этому вопросу – нет, внешне все выглядело более чем прилично и достойно, но ей ли не знать, что скрывается за вежливыми сладкими улыбками ключевых фигур европейского политика? Так, черт побери, скоро их и вовсе перестанут воспринимать всерьез – их, российских монархов!

– А чем вам не по нраву принц Голштинский?

Екатерина резко остановилась. Непривычно вкрадчивым был голос Остермана, слишком мягким, обволакивающим…

– Что?

– Карл Август, молодой принц, кузен Карла Фридриха. Я полагаю, мы все незаслуженно забыли о нем. Он хорош собой, умен, силен физически, к тому же обладает прекрасным здоровьем, что позволяет рассчитывать на то, что он проведет на троне много лет и принесет огромную пользу своему государству. А кроме того, он сможет произвести на свет наследника, равного себе по всем самым лучшим качествам, и этот наследник сможет укрепить еще больше нашу давнюю дружбу с голштинским герцогством…

Давняя дружба, о да… Можно, конечно, и так назвать череду бесконечных интриг и войн с германскими державами… Но, впрочем, они перемежались достаточно значимыми приятными событиями, и иметь дело с господами из Пруссии, пожалуй, все же лучше, чем с лягушатниками французами или, прости господи, поляками… Екатерину передернуло – она никак не могла забыть презрительного отказа в пользу дочери польского короля…

Карл Август… Почему бы и нет? О нем, помнится, писала и Аннушка, упоминая как бы между прочим и заинтересованность своего супруга в этом выгодном предприятии. Французский престол, конечно, заманчив, но очень обременителен. Мечты Петра Первого были слишком честолюбивы, а планы слишком грандиозны… Не ей, слабой женщине, воплощать их. Не может она так усложнить себе жизнь, ей нужно сохранить трон и обеспечить дочерям пускай не особенно великое, но надежное и верное место среди монархов Европы. А блеск… Что блеск? Чем выше летаешь, тем страшнее падение – и самый блистательный престол может оказаться западней, ведущей лишь к превратностям и печалям…

Как же все эти годы ей хотелось забыть то, о чем неустанно напоминали ехидные, исподтишка, взгляды придворных, чуть слышные перешептывания за спиной, мимолетные насмешливые взгляды… И кто бы еще упрекал ее? Кто был бы ей судьею? Мелкие людишки, десятилетиями отиравшиеся у трона в попытках подобрать крохи, сыплющиеся от изобилия монархов? Развратники и подлецы, стремящиеся сколотить себе состояние да найти девицу покрасивее да пораспутнее, чтобы погрела бочок под старость лет? Дамы, кичащиеся своим благородным происхождением – сколько ваших мужей обязаны «происхождением» только милости Петра Великого? – и брезгливо кривящие губки при упоминании «грязной маркитантки»?

Про маркитантку она как-то своими ушами слышала, все остальное вслух старались не произносить – страшно боялись царского гнева. Правильно боялись – даже сейчас она непроизвольно поджала губы и горделиво расправила плечи.

Что знаете вы, «дамы высокого происхождения», о том, что такое тысячи военных, поток которых не прекращается ни на день, ни на час, ни на минуту? Ими полны все дома, все кабаки и лавки, от них нет прохода на улицах, а ты в своем доме уже не хозяйка, а заложница, и ты в полной их власти, и с тобой могут сделать все что угодно, а твой старик отец будет не в силах помочь тебе…