Читать книгу - "От гетеры до игуменьи. Женщина в Ранней Византии - Николай Болгов"

Впрочем, несмотря на обилие примеров соблюдения христианками физического девства в браке, это, естественно, не было всеобщим явлением, хотя многие отцы церкви говорят о девстве как о лучшем, по сравнению с браком, состоянии. Например, Григорий Богослов говорит, что «брак — хорошее дело, но не могу сказать, чтобы он был выше девства… гораздо лучше свобода от плоти» (Слово надгробное Горгонин, 37, 10, 1–2).

Нельзя говорить о том, что «аскетизм в миру» был «менее аскетичен», чем собственно монашество. Усилия, прилагаемые для соблюдения девственной жизни в миру, были усерднее, чем у монахов. Зачастую сами жилища были совершенно не приспособлены для аскетического подвига. Исключение составляет группа знатных подвижниц, создавших в своих владениях на собственные средства целые «частные города» с собственными купальнями и церквями. Например, владение Мелании Младшей в Тагасте было по размерам больше, чем соседний город, и там обреталось множество учителей и два епископа.

Но, конечно, наиболее последовательное и концентрированное выражение христианский аскетизм достиг в монашестве — полном уходе от мира.

Под монастырем большинство источников понимают преимущественно «келью», а не киновиальный (общежительный) монастырь.

Можно дискутировать о том, в какой мере жизнь в общежительном монастыре, подчиненную строгим правилам, можно считать частной. Однако сам уход в монастырь был не чем иным, как стремлением к уединению, к сосредоточению на своей личной борьбе со страстями. Этот шаг в какой-то мере давал возможность остаться «наедине с собой».

Поступить в монастырь девочке можно было с 10-летнего возраста (VI Вселенский собор, правило 18). Св. Василий Великий рекомендовал принимать в монастырь не ранее 17 лет.

В некоторых монастырях поначалу существовал обычай облекать только что поступивших дев в шелковые цветные одежды с драгоценностями, а потом торжественно снимать их перед алтарем; эти одежды составляли сильный контраст с черными одеяниями, которые монашкам предстояло затем носить всю жизнь. На VI Вселенском соборе, прошедшем в 680–681 годах, такой порядок пострижения был запрещен.

Из сборников, посвященных монашеской жизни, известны прежде всего два — «Лавсаик» и «Луг духовный».

Монашескую жизнь ранневизантийских женщин ярче всего можно представить по материалам из Египта и Палестины.

Подавляющую часть египетского монашества составляли жители Египта — копты и греки. По подсчетам А. Б. Баньковой, в Египте на рубеже IV и V веков существовали следующие женские монастыри:

— обитель близ Александрии, где было около 70 дев-насельниц (Лавсаик, 1);

— женский монастырь в Тавенниси, в котором жили 400 монахинь (там же, 32); на момент кончины основателя общежитийного монашества Пахомия женских обителей здесь было уже две;

— 12 женских монастырей в Антиноэ (там же, 67);

— 1 старица и 60 отроковиц в Антиноэ (там же);

— 10 тыс. инокинь в Оксиринхе;

— 1800 монахинь в Фиваиде у аввы Шенуте (Созомен, III, 14).

Помимо этого, женские монастыри имелись в Ликополе и Арсиноэ.

По мнению ряда авторов XIX века (например, К. Кекелидзе), «женские монастыри в Египте не уступали мужским по количеству населявших их инокинь». Руфин вполне твердо принимает соотношение монахинь и монахов как один к пяти. Но современные подсчеты говорят о том, что общая численность монахинь не превышала 10 процентов от общего числа всех монашествующих. Это можно объяснить неподходящими для женщин суровыми условиями жизни в египетской пустыне.

Социальный и «профессиональный» состав женщин, ушедших в монастырь, был различным. Редкий пример представительниц «городской интеллигенции» дают нам две сестры Аммона (Палладий. Лавсаик, 10), подвизавшиеся близ Нитрийской горы. Палладий указывает на то, что среди затворниц были бывшие рабыни (Лавсаик, 5). Св. Мелания Младшая, прежде чем уйти от мира, пожертвовала в монастыри Гермополя и Антиноэ 500 золотых монет и отпустила на волю своих рабов-мужчин, а рабыни по ее указанию стали монахинями, и она им прислуживала в монастыре (Лавсаик, 41).

Отношение к монашеству было в IV веке неоднозначным. Часть мирян (в том числе христиане) относилась негативно к «бездельникам», сманивающим молодых, здоровых юношей и девушек в монастыри.

Не все инокини смогли полностью отречься от мира. Посещая город с хозяйственными целями, они рисковали впасть в соблазн. Исидор Пелусиот пишет по этому поводу: «Вы не заботитесь о чести пола и своем подвижничестве; не устрашились обольщений, какие представляет город и для взора, и для слуха; не убоялись… угрозы, часто ходя в город. Если опять будете посещать его, то, и не желая, подвергнетесь искушению. Бегите брани шума мирского, которая страшными стрелами поражает подвижничество» (Исидор Пелусиот. Письма, I, 87).

В Палестине становление монашества началось с деятельности Илариона Великого, ученика св. Антония. Вторым «отцом» палестинского монашества считается св. Харитон Исповедник.

Обилие монашествующих и затворников обоего пола в Иерусалиме в 381–384 годах засвидетельствовано паломницей Эгерией, которая дала отчет о своем путешествии в длинном письме к домашним, и последующими паломниками. В источниках упоминаются пятнадцать женщин, затворившихся при храме Богородицы в долине Иосафата. В этой долине также имелось 26 келий монахинь. Имелось тут и сто затворниц, которых духовно опекал один столпник. Со временем это место получило наименование «Пещера дев»; здесь возникло 10 женских монастырей.

Около 457 года открылся женский монастырь при церкви Предтечи на Иордане, которая упоминается в «Житии Марии Египетской».

Одной из важнейших стала женская обитель на Елеонской горе, основанная св. Меланией Старшей. Близ места Вознесения Господня в пещере подвизалась св. Пелагия, прежде блудница. Там же было помещено ее тело в каменном саркофаге.

В Вифлееме важную женскую обитель основала блаженная Павла, житие которой написал Иероним Стридонский.

Св. Мелания Младшая — знатная римская матрона, дочь патриция — тратила свое огромное состояние на обустройство и украшение храмов и монастырей Святой Земли. Блаженная Павла старалась ей в этом подражать. Обе они обладали связями в высших кругах Римской империи, и это помогало им привлекать в монастыри огромные средства и многих людей. При этом известно о конфликтах св. Мелании с Руфином Аквилейским и Павлы со знаменитым аскетом и писателем Иеронимом Стридонским. Вероятно, речь здесь может идти о некоем соперничестве между лидерами мужского и женского монашества.

Важно отметить, что монастыри в Палестине обычно возникали близ городов, где еще было сильно язычество, и поэтому время от времени случались конфликтные ситуации. Не следует забывать, что христианизация Святой Земли, не говоря о других провинциях, была еще далеко не завершена к VI веку.

Аскетизм не должен был целенаправленно истощать и расслаблять тело неумеренными изнурениями. Телу следовало работать, быть в движении, а для укрощения страстей наиболее полезны были, по мнению учителей церкви, чтение, бдение, пост, молитва.