Читать книгу - "Романовы. Семейные тайны русских императоров - Вольдемар Балязин"

Но 8 июля исполнился месяц, как Николай появился в Англии, и разлука неотвратимо приближалась. В этот день Аликс вписала необычно длинное обращение к своему жениху:

«Мой дорогой мальчик, никогда не меняющийся, всегда преданный. Верь и полагайся на твою девочку, которая не в силах выразить словами своей глубокой и преданной любви к тебе. Слова слишком слабы, чтобы выразить мою любовь, восхищение и уважение, — что прошло, то прошло и никогда не вернется, и мы можем спокойно оглянуться назад, — мы все на этом свете поддаемся искушениям и в юности нам трудно бывает бороться и противостоять им, но как только мы раскаиваемся и возвращаемся к добру и на путь истины, Господь прощает нас. „Если мы каемся в наших грехах, Он милостив и нас прощает“. Господь прощает кающихся. Прости, что я так много пишу, мне хотелось бы, чтобы ты был во мне вполне уверен и знал, что я люблю тебя еще больше после того, что ты мне рассказал. (Судя по контексту, Николай рассказал о своих немногочисленных привязанностях, случавшихся с ним до помолвки, как это почти всегда бывает с чистосердечными и глубоко порядочными молодыми людьми. — В. Б.) Твое доверие меня глубоко тронуло, и я молю Господа быть всегда его достойной. Да благослови тебя Господь, бесценный Ники!» Конечно же, Алиса вписывала в его дневник эти пылкие и нежные признания, зная, что он будет перечитывать их, когда вернется без нее в Россию, и они станут ее поддержкой и постоянным напоминанием о ней и ее любви.

До отхода «Полярной звезды» оставалось три дня.

И за эти дни Аликс написала: «Бьют часы на крепостной башне и напоминают нам о каждом преходящем часе, но время, вдаль уходящее, пусть не смущает нас, ибо время может уходить безвозвратно, но любовь остается; я ощущаю, как ее поцелуи горят на моем разгоряченном лбу. Если нам суждена разлука, о, зачем же сейчас? Не сон ли это? Тогда пробужденье будет страданьем, не буди меня, дай мне дальше дремать».

В последний вечер, перед предстоящей назавтра разлукой, 10 июля, Аликс написала: «Всегда верная и любящая, преданная, чистая и сильная, как смерть».

А когда 11 июля они в последний раз плыли через реку на пароме и Николай стал записывать о том, что случилось с ними в этот день, Аликс написала последние фразы: «Любовь поймана, я связала ее крылья. Она больше не улетит. В наших сердцах всегда будет петь любовь».

Потом, став уже женой и императрицей, Александрой Федоровной, она также будет вписывать в его дневник короткие признания в любви, а когда они будут в разлуке, то Николай станет вписывать в дневник слова из ее писем к нему. И так будет всю их жизнь.

Через три дня «Полярная звезда» пришла в Копенгаген, где Николая встретили дед и бабушка — родители его матери, и после трех дней, проведенных в объятиях датских родственников, тихим воскресным вечером, цесаревич отправился домой.

19 июля он высадился в Петергофе и поселился в уютном коттедже на берегу моря.

* * *

И в это же самое время в семье императора произошло еще одно событие: 19-летняя Великая княжна Ксения Александровна была выдана за своего двоюродного дядю — 28-летнего Великого князя Александра Михайловича…

Их любовная история началась за восемь лет перед тем.

…В 1886 году 20-летний мичман, Великий князь Александр Михайлович отправился в трехлетнее кругосветное плавание на корвете «Рында». Оказавшись впервые у себя в каюте, он достал из кармана маленький конверт и вынул из него фотографию 11-летней девочки. Полюбовавшись на ее изображение, он перевернул фото и прочел надпись: «Лучшие пожелания и скорейшее возвращение. Твой моряк Ксения». Это была дочь императора Александра III — его двоюродная племянница, которая, несмотря на весьма юный возраст, уже испытывала к нему очень нежные и настолько же чистые чувства. Дядя отвечал ей полной взаимностью. Когда он в 1889 году вернулся в Петербург, Ксении было уже 14 лет и ее чувство стало более осознанным и еще более прочным.

В это же время Александр Михайлович сделал и первые крупные успехи в службе — от командира миноносца «Ревель» до командира отряда в двенадцать миноносцев. Причем успехи его пришли к нему не в Гвардейском экипаже и не в Главном морском штабе, а на службе в открытом море.

В январе 1893 года один из самых современных русских крейсеров «Дмитрий Донской» должен был идти в Соединенные Штаты, — «страну моей мечты», как писал потом Александр Михайлович, — и Великий князь решил попросить у Александра III перевода на этот корабль. Во время этой аудиенции он заодно попросил у императора-отца и руки Ксении.

Александр III неожиданно быстро согласился, попросив только подождать еще один год, так как Ксении было всего 17 лет. Молодые были счастливы, и жених отправился в Америку со спокойным сердцем.

Возвратившись из США, где он провел около года, Великий князь получил согласие на женитьбу, и в июле 1894 года в Петергофском дворце молодые сыграли свадьбу.

А на третий день они поехали в Крым, где на мысе Ай-Тодор, неподалеку от Ялты, их ждал сверкающий чисто промытыми окнами, заново отреставрированный, вычищенный и вылизанный, забитый винами и яствами дворец Александра Михайловича, в котором им предстояло провести медовый месяц.