Читать книгу - "Влияние морской силы на Французскую революцию и Империю. Том II. 1802-1812 - Альфред Мэхэн"

Позже, 4 ноября, Наполеон писал про эти корабли в обычном официальном порядке: «Они не нейтральные. Какие бы документы ни были представлены, они подложные. Ни один корабль не приходит в Россию с так называемыми американскими бумагами, кроме идущего из Англии.[221]Война или мир в руках России. Пусть она конфискует все корабли, снаряженные Англией, и присоединится к Франции с требованием от Швеции захвата неизмеримого множества товаров, которые англичане выгрузили в Гетеборге под различными флагами. Если Россия желает мира с Англией, у нее есть для этого средства. Но Россия упорно действовала против правил, чему достаточно представить только одно доказательство: именно, что колониальные товары, появившиеся на последней Лейпцигской ярмарке, были доставлены туда на семистах возах, пришедших из России. Что в настоящее время вся торговля этими товарами производится через Россию. Наконец, тысяча двести кораблей, которые англичане конвоировали на двенадцати военных судах и которые скрывались под шведскими, португальскими, испанскими и американскими флагами, свезли часть своих грузов на берег в России». На эти жалобы Александр отвечал, что он оставался и останется верен своим обязательствам и не допускает британских кораблей; но что он не мог и не желал идти далее этого и изгонять нейтральные суда. Указ 31 декабря изъял дело из дипломатического обсуждения и, последовав тотчас же за присоединением Ольденбурга, имел вид вызова… За вызов он и был принят Наполеоном. «Это имеет вид перемены системы, – писал он в цитированном выше собственноручном письме 28 февраля. – Вся Европа так смотрит на это; и наш союз, по мнению Англии и Европы, уже более не существует… Если Ваше величество оставляете союз и сжигаете Тильзитские соглашения, то должно быть очевидно, что война неизбежно последует несколькими месяцами раньше или позже. Последствием этого должно быть для обеих сторон истощение средств наших империй одними приготовлениями… Если Ваше величество не имеете в виду примирения с Англией, вы увидите необходимость, ради вас и ради меня, рассеять эти тучи». С этого времени оба государя стали готовиться к войне.

Течение дел на Севере в это время и в продолжение следующего рокового года находилось под могущественным влиянием присутствия сильного британского флота в Балтийском море и крайней осторожности его адмирала. Наполеон посредством формальной декларации о войне, изданной 17 ноября 1810 года, принудил Швецию не допускать британских кораблей в ее порты. Британский посланник должен был оставить Стокгольм, и после его отъезда управление как политическими, так и военными местными делами шло под руководством сэра Джемса Сомареца. Этот знаменитейший и замечательнейший офицер вполне оценил, в продолжение своих трех кампаний в Балтийском море, чувства шведского правительства и народа; и главным образом благодаря его представлениям своему правительству и его постоянно умиротворяющему поведению, формальная война никогда не перешла в действительную. Он сопротивлялся с достоинством и твердостью всякой попытке со стороны шведских властей привести в исполнение указы Наполеона о конфискации; но он не позволил себе из-за такой неустойчивой уступчивости с их стороны прибегнуть к каким-либо репрессалиям. Добрые чувства обеих наций сосредоточились на его привлекательной личности и облегчили необходимое, но затруднительное примирение между Швецией и Россией. Вся торговля по лицензиям находилась под покровительством его флота, в обязанности которого входили также преследование каперства, полицейский надзор за неприятельскими берегами и пресечение сношений между Данией и Норвегией.[222]Его присутствие, разумеется, обеспечивало независимость Швеции перед Францией и Россией, за исключением зимних месяцев, когда он был вынужден покидать Балтийское море. Многочисленность и качества его судов доставили шведскому правительству достаточное оправдание за неприменение крайних мер, требуемых Наполеоном. В продолжение лета 1811 года флагманский корабль был центром для тайных переговоров, происходивших между обоими государствами, в которых Россия, окончательно отказавшись от наполеоновских условий, вскоре также приняла участие. К концу сезона соглашение, в действительности устроенное адмиралом, было формально заключено британским уполномоченным. Было решено сохранять внешний вид отношений воюющих, причем было условлено, что Швеция присоединится к союзу Великобритании и России. Императору Александру, таким образом, нечего было опасаться, что в приближающейся борьбе с великим завоевателем он увидит враждебную Швецию у себя на фланге и в тылу.[223]Приготовления Наполеона к великому походу в Россию заняли весь 1811 год. У него было намерение вести энергичную войну на Испанском полуострове, собирая тем временем необходимые громадные войска всякого рода на севере Германии. Но неудовлетворительные качества многих солдат, взятых с Эльбы, между которыми десять на тысячу были беглые рекруты и иностранцы, принудили его вывести из Испании во второй половине 1811 года около сорока тысяч старых солдат, которые должны были быть заменены новобранцами более низкого достоинства и, сверх того, явившимися не сразу. Военное счастье на полуострове в продолжение этого года изменялось в различных частях театра войны. На восточном берегу генерал Сюше принудил Тортозу к сдаче 1 января. Затем, подвигаясь к югу, он взял Таррагону осадой и штурмом 28 июня – подвиг, который доставил ему звание маршала Франции. Идя все вперед согласно общему плану Наполеона и данным ему инструкциям в конце года он увидел перед собой Валенсию, которая сдалась 9 января 1812 года. Но чтобы достигнуть этих последних успехов в то время, когда так много закаленных солдат было уведено с полуострова, было необходимо поддержать Сюше дивизиями, взятыми из центра и с запада, оставить надежду организовать другой великий поход на Лиссабон, а также перевести корпус Мармона из долины Тахо на более северные позиции около Саламанки и Вальядолида. В это время Веллингтон занял линию на границах Португалии, к северу от Тахо, опираясь на Альменду и развернув свою армию фронтом к Сьюудад-Родриго. Последний вместе с Бадахосом в Гвадиане составляли две опоры той крепкой стены, которой император предполагал задержать всякое наступательное движение неприятеля в Испанию.