Читать книгу - "Василий Львович Пушкин - Наталья Михайлова"

Одним словом, круг общения гвардейца Василия Пушкина, по-видимому, был очень широк и светская жизнь, в которой он принимал деятельное участие, этот круг постоянно расширяла.

Гвардейцы, вспоминая свою молодость, пишут о театре — и придворном, который могли посещать дворяне, и публичном, о спектаклях домашних театров, о маскарадах:

«Давали трагедии: русские — Сумарокова, французские — Корнеля, Расина, Вольтера; комедии оригинальные и переводные — Мольера, Детуша, Реньяра, оперы Моцарта и прочих первостатейных авторов. <…> Содержания балетов были исторические, или баснословные, известные зрителям»^[86].

«Тогда в большом обыкновении были спектакли, из лиц общества составленные. Посол римского императора, граф Кобенцель, известный своею любезностью, был из числа обожателей княгини Долгорукой; он имел большой талант для театра, и часто они представляли итальянскую оперу „Служанка — госпожа“ превосходно. <…> Тогда говорили, что посол, после одной роли, очень уставши, поехал домой и лег в постель; едва он заснул, как камердинер его будит и вводит к нему курьера, приехавшего от императора с нужными депешами. Граф Кобенцель вскочил с постели, курьер, увидя его с насурмленными бровями, нарумяненным, сделав несколько шагов назад, сказал: „Это не посол, а какой-то шут“»^[87].

«В Новый год и еще до Великого поста бывало несколько придворных маскарадов. Всякий имел право получить билет в придворной конторе. Купечество имело свою залу, но обе залы имели между собою сообщение, и не запрещалось переходить из одной в другую. По желанию могли быть в масках, но все должны быть в маскарадных платьях: доминах, венециянах, капуцинах и проч. Императрица сама выходила маскированная, одна, без свиты. В буфетах было всякого рода прохладительное питье и чай; ужин был только по приглашению обер-гофмаршала, человек на сорок в кавалерской зале. Гвардии офицер наряжался для принятия билетов; ежели кто приезжал в маске, должен был перед офицером маску снимать. Кто первый приезжал и кто последний уезжал, подавали государыне записку: она была любопытна знать весельчаков. Как балы, так и маскарады начинались в шесть часов, а маскарад оканчивался в полночь»^[88].

В Петербурге можно было попасть и на маскарады Большого (Каменного) театра, на маскарады итальянца Локателли (вход на них стоил три рубля), французского эмигранта Лиона — он давал их в доме князя А. М. Голицына на Невском проспекте, брал за входной билет один рубль. Как писал П. И. Сумароков, «маскарады у Лиона очень нравились, собирали до 2000 человек»^[89]. Нравились маскарады у Лиона и Василию Пушкину.

В бумагах друга В. Л. Пушкина князя Петра Андреевича Вяземского сохранился первый куплет песни, пропетый Василием Львовичем в Петербурге в последний день Масленицы: