Читать книгу - "Золотая страна. Нью-Йорк, 1903. Дневник американской девочки Зиппоры Фельдман - Кэтрин Ласки"

10 июля 1904 года

Я знаю, что обещала писать по-английски, но сейчас не могу. Случилось невероятное. Мириам и Шон поженились. Никто и представить не мог, что они решатся сбежать и пожениться. Но они решились. Мама с папой в шоке. Они ходят, как в тумане. Невозможно поверить, что в нашей собственной семье кто-то вышел замуж за нееврея. Иногда люди рассказывают, что это случается в других семьях, но у знакомых — никогда. Теперь мама занавешивает зеркала. Выдвигает низкие табуретки и коробки, на которых мы сидели, когда умер реб Симха. Да, она настаивает, чтобы мы сидели «шиву» по Мириам и оплакивали ее, будто она умерла. Мне все это не нравится. Но объяснить не могу. Думаю, с папой происходит то же самое. Не хочу больше ничего писать.

18 июля 1904 года

Неделю не писала. Семь кошмарных дней. Я зла на маму. По-моему, сидеть «шиву» за Мириам глупо. Я не одобряю поступок Мириам, но она не умерла. Она влюблена, и, хотя ее свадьба принесла нашей семье несчастье, она принесла счастье Шону, а Шон принес счастье Мириам. Я не могу делать вид, что Мириам мертва. Мама запрещает нам произносить ее имя. Мама запретила мне разговаривать с Мириам, если я встречу ее на улице. Она пыталась заставить меня дать такое обещание. Я не хотела такого обещать. Папа пытался заставить маму не заставлять меня обещать. После этого мама разозлилась на нас обоих. Была большая ссора. Папа пытается успокоить маму. Он говорит, что она навредит себе и ей снова станет плохо. Дядя Шмуль тоже пытается успокоить маму, но у него не получается. Я ненавижу мамины старомодные взгляды. Я ненавижу ее традиционные деревенские привычки. Я хочу, чтобы она прекратила носить свой уродливый парик. Я хочу, чтобы она вела себя более по-американски. Ее английский отвратителен.

19 июля 1904 года

Мне надоело лето. Скорее бы в школу. Мы с Блю ходили к отцу Итци на Четвертую улицу и вытягивали нитки из сметанных швов. Заработали пятьдесят центов. Купили сельтерской воды и маленьких пирожков, сидели на углу Хестер-стрит и ели их.

22 июля 1904 года

Второй шабат с тех пор, как Мириам вышла замуж. Теперь я ненавижу шабат, потому что Шон, конечно, больше не приходит к нам гасить свет. И все напоминает о том, как было раньше, и о том, что больше так никогда не будет. У нас новый «шабес гой» — Мэлэки Шиэн, старший сын миссис Шиэн. Ему восемь лет.

23 июля 1904 года

Сегодня ночью опять спала на крыше. Крыша определенно создана для влюбленных. Угадайте, кого я там видела? Кто крался через нашу крышу к крыше дома 20 по Орчад-стрит, где живут Вулфы, — дядя Шмуль! Блю кажется, что ее мать куда-то ходит по ночам, когда все дети засыпают. Теперь я могла бы ей сказать, что ее мать ходит на крышу.

26 июля 1904 года

Теперь я начинаю многое понимать. Я знаю, почему папа постоянно волнуется: «Сара, будь осторожнее, а то тебе станет плохо», «Сара, не волнуйся, это вредно в твоем положении». И теперь я знаю, почему он так старательно следит за тем, чтобы не пропустить ни одной утренней молитвы. У мамы будет ребенок. Не знаю, как я к этому отношусь. Не уверена, что с радостью жду рождения этого ребенка. Я хочу, чтобы вернулась моя взрослая сестра. Мне так не хватает ее. Товы мне бы тоже не хватало, но с Товой все совсем по-другому. Она такая серьезная, постоянно думает о своем профсоюзе. А Мириам всегда слушала, как я мечтаю стать актрисой. Мириам не очень стремилась узнать, в отличие от Товы, как изменить мир. Мириам стремилась узнать, как может отдельный человек изменить себя. Она изменила себя. Она замужняя женщина, она замужем за неевреем. Я тоже хочу изменить себя. Я хочу стать актрисой. И как я буду все это рассказывать грудному младенцу? Объясните мне.