Читать книгу - "Перелом. От Брежнева к Горбачеву - Олег Гриневский"

Нежелание Громыко и других начальников высказать мнение о существе нашей позиции на Стокгольмской конференции имело и свои положительные стороны. Руки у нас теперь были не столь уж связаны для свободного поиска нестандартных подходов к мерам доверия. Во всяком случае, нам тогда так показалось.

Дело в том, что советская делегация вернулась из Хельсинки с ясным пониманием, что водораздел в позициях НАТО и ОВД, проходит между так называемыми политическими и военно— техническими мерами. Поэтому у дипломатов— неофитов, недавно пришедших в европейский процесс, родилась крамольная идея — а нельзя ли поженить оба эти подхода или во всяком случае использовать западные предложения об уведомлении, транспарентности (прозрачности) и обмене информацией в интересах Советского Союза и его союзников.

Логика этого нового подхода была обезоруживающе проста. Если НАТО, как публично заявляли тогда советские военачальники, обладает четырехкратным военным превосходством в Европе и готовится первым напасть на страны Варшавского Договора с применением ядерного оружия — значит Советский Союз должен быть кровно заинтересован в таких мерах доверия, как уведомление и информация о военной деятельности НАТО. Нам нужно знать, что делают и к чему готовятся на Западе, чтобы не оказаться неподготовленными к внезапному удару, как это было в 1941 году.

На этой основе и был составлен первый проект директив для Стокгольма. Старые опытные волки из советской команды СБСЕ отнеслись к нему скептически. Все это мы уже проходили, — говорили они, — не пройдет. А военные советники во главе с генералом В.М. Татарниковым были категорически против Однако и они не могли толком объяснить, почему. Главный их довод носил скорее формальный характер: подготовленные директивы, говорили они, противоречат позиции министерства обороны.

И все же мы решили рискнуть, разослав этот проект директив по всем заинтересованным ведомствам. В МИДе и КГБ он был встречен глухим молчанием. Но уже через несколько дней меня пригласил в Генштаб маршал Огарков. На столе перед ним лежал наш проект злополучных директив. Как всегда, он внимательно слушал, не перебивая и не задавая вопросов.

А я, распаляясь от собственных слов, доказывал, что директивы отвечают нашим интересам. Советские руководители на самом высоком уровне, убеждал я его, не раз заявляли, что в основе нашей политики лежат «два не»: неприменение силы и неприменение первыми ядерного оружия. Это значит, что мы не собираемся ни на кого нападать. Поэтому если НАТО имеет такие планы и готовит агрессию, то предлагаемые нами меры уведомления, информации и транспарентности военной деятельности раскроют эти планы, разоблачат агрессивную политику НАТО перед всем миром и помогут нам лучше подготовиться к отражению их наступления.

И хотя ни один мускул не дрогнул на его лице, мне казалось, что Огарков внутренне улыбается. Дождавшись, когда я закончил свою эмоциональную речь, он сказал вполне дружелюбно:

— По— моему, Олег, ты просто многого не знаешь, — и развернул передо мной на столе огромную карту Центральной Европы.

На ней четыре чёрные стрелы из ГДР, Чехословакии и Венгрии пронзали всю территорию Западной Германии и только одна стрела поворачивала на Север — в Данию. Стрелы эти сходились у границы с Францией, а оттуда уже две жирные стрелы направлялись — одна к Ла— Маншу, а другая к испанской границе.

— Знаешь, что это такое? — спросил маршал.

— Нет, — признался я.

— Это карта недавних совместных учений Варшавского Договора «Союз— 83». Запомни хорошенько: мы не собираемся дожидаться, когда на нас нападут, как это было в 1941 году. Мы сами начнем наступление, если нас вынудят к этому и мы обнаружим первые признаки начала ядерного нападения НАТО. Мы вправе назвать это нашим ответным ударом, не дожидаясь, когда противник начнёт забрасывать нас ракетами. Поэтому на наших военных учениях мы отрабатываем наступательные операции. Видишь эти заштрихованные районы вдоль западногерманской границы? — и он ткнул пальцем в бурые пятна на карте.

— Это районы, по которым мы нанесем десятки, а если надо, то и сотню ядерных ударов. Цель — взломать глубоко эшелонированную оборону НАТО на глубине 50 — 100 километров вдоль линии фронта. После этого пойдут танки — ударные армейские группы пяти фронтов начнут наступление на Западную Германию. Ты же сам танкист, — улыбнулся он, — и знаешь, как это делается^[30].