Читать книгу - "Война – святее нету слова - Александр Теренин"

Это было на шестой день контрнаступления под Сталинградом… 23 ноября 1942 года в результате искусно выполненных ударов по сходящимся направлениям в сторону Калача советские войска замкнули кольцо окружения вокруг главной группировки противника под Сталинградом. Развернулись ожесточенные бои. Окруженные войска Паулюса оборонялись крайне упорно. Переходили в контратаки. В целях оказания помощи нашим войскам Ставкой Верховного Главнокомандования было спланировано проведение силами Воронежского и Юго-Западного фронтов Среднедонской наступательной операции. Организация и проведение этой операции были возложены на представителя Ставки – начальника Генерального штаба генерал-полковника А. М. Василевского.

24 ноября А. М. Василевский вместе с командующим артиллерией Красной Армии Н. Н. Вороновым, командующим ВВС А. А. Новиковым и другими сопровождающими генералами по указанию Ставки должен был вылететь в штаб Воронежского фронта на транспортном самолете. Но из-за непогоды самолет не прибыл, и А. М. Василевский настоял, чтобы их всех отправили на других самолетах.

– …В этот день большинство летчиков нашей эскадрильи, – начал свой рассказ на встрече ветеранов 2-й воздушной армии бывший заместитель командира эскадрильи 734 нбап подполковник в отставке Василий Дмитриевич Рыжов, – после завтрака отправились отдыхать, так как все эти дни летали с предельным напряжением. Не успели мы раздеться, как вдруг командира нашей эскадрильи капитана К. Я. Василевского срочно вызвали в штаб полка. Вернулся он через полчаса и, подозвав меня и своего заместителя по политчасти лейтенанта С. К. Ковязина, сказал нам, что только что получил задачу срочно перебросить с одного аэродрома на другой группу каких-то важных пассажиров. При этом командир полка разрешил отобрать в полку самых опытных летчиков. Вылет – через час. Маршрут полета – аэродром Глушица, затем – по указанию какого-то генерала.

Закурили, посовещались втроем и решили доложить командиру полка, что никакого отбора летчиков делать не будем – задание выполним составом своей эскадрильи. У всех большой опыт полетов ночью, а тут летать днем, над своей территорией, да и погода с утра была неплохой.

Командир дал «добро», и через час семь У-2 вылетели на задание. На аэродром Глушица прилетели перед обедом. Зарулили поближе к лесу и отправились к домику, стоявшему неподалеку. Идем гуськом, по сторонам поглядываем, воздухом дышим, конец ноября, а на улице оттепель, как весной. На открытых местах снег подтаял, влагой набух. Теплая погода – не редкость на юге. Смотрим – стоит возле домика группа военных, что-то обсуждают, на небо поглядывают. Остановились мы невдалеке, а командир наш пошел докладывать генералу. То, что он генерал, мы по лампасам определили, а вот остальных трудно было разобрать – кто они такие. Тогда ведь погон не было, а одеты они были по-разному. Один из них, тот, что в центре стоял, среднего роста, широкоплечий, с открытым, приветливым лицом, был одет в меховую куртку с капюшоном, другой, рядом с ним, – в накинутой на плечи длинной кавказской бурке и шапке-кубанке. Рядом с ним стоял генерал А. А. Новиков, командующий ВВС. Его мы сразу узнали, когда он вместе с нашим командиром эскадрильи подошел к нам. Поздоровался со всеми, спросил о самочувствии и поставил задачу – срочно перевезти группу военных специалистов на аэродром Бутурлиновка. И действительно, спешить надо было. Погода вдруг резко начала портиться. Со всех сторон, как от дымовых шашек, пополз туман, появилась морось, но взлетать было можно.

Наш командир быстро установил порядок взлета, еще раз предупредил об ответственности задания, и мы заспешили к самолетам. Смотрю тот, что в куртке с капюшоном, к самолету Ковязина подошел, а к моему – высокий в кавказской бурке. Я доложил, как положено, помог ему в кабину сесть и попытался пристегнуть ремнем. А бурка широкая, плотная, и никак мне это не удается. Махнул он рукой и говорит мне:

– Ладно! Полетели. Я и так отсюда не вывалюсь.

Взлетели нормально. Минут пять шли в видимости друг друга, а потом попали в сплошной туман. Куда ни глянь – одно «молоко» и морось ко всему. Вот тут я и заволновался. Земли не видно, ориентиров никаких, только по приборам лететь можно. А какие тогда приборы на У-2 были? Раз, два – и обчелся. А минут через тридцать совсем плохо стало. Трубка Пито забилась льдом, крылья обледенели, чувствую – самолет все норовит вниз клюнуть. В общем, ситуация такая, что надо срочно садиться, пока не упали. А куда садиться?! Земли почти не видно, туман. Так, изредка что-то просматривается внизу. Чуть-чуть двинул ручку от себя, осторожно стал снижаться, и скорее не увидел, а интуитивно почувствовал, что внизу вроде бы поле какое-то. Решил садиться. Предупредил моего пассажира, чтоб за борта кабины крепче держался, и осторожно стал притирать машину к земле. Приземлились удачно. Выключил я мотор, и сидим, молчим. Потом мой пассажир спрашивает:

– Что будем делать дальше, товарищ летчик?

– Лед с крыльев сбивать, товарищ генерал, – отвечаю ему, а сам вспоминаю – где же я его видел? А то, что я его видел или фотографию смотрел, я не сомневался.

– Чем могу помочь вам? – вновь спрашивает он.

– Если хотите помочь, давайте вместе лед сбивать. Вы повыше меня ростом – сбивайте с верхних плоскостей, а я буду с нижних.

– Хорошо, – ответил генерал и, сбросив бурку, стал выбираться из кабины.

Я осторожно поддержал его, чтобы он не поскользнулся на обледеневшей плоскости, и тут вспомнил, где я видел его и того пассажира, который с Ковязиным полетел.