Читать книгу - "Моя жена Любовь Орлова. Переписка на лезвии ножа - Григорий Александров"

Извините за отрывочность мысли, но пишу в вестибюле, пока грузят аппаратуру в автомобиль.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

Fontainebleau, 4.III.30 г.

Спасибо за записочки в письмах С.М. Но все же хочется иметь побольше. Или Вы уже меня уважать перестали?

Тем не менее, приветы из замечательных парков Фонтебло. Здесь снимаем.

Гриша.

На открытке, соответственно, с красотами Fontainebleau.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

10. III. 30 г.

Дорогая моя Перл!

Спасибо за письмо с интимными и материнскими инструкциями. Серьезное спасибо, потому что в вихре европейской жизни, путешествий и кинематографической работы забываешь самые важные вещи и упускаешь иногда из виду, что ты и сам – тоже человек.

Неиспользованные богатства и у меня самого копятся и мстят – но это нисколько не соблазняет меня на графинь и княгинь, которые присылают цветы в мою скромную комнату Монпарнасского отеля.

Смешного хотите Вы? Это возможно будет описать в следующем письме, ибо эти дни очень серьезны и ответственны для нашей дальнейшей судьбы.

Завтра уезжают в Америку люди, и они увозят наши желания. Поэтому желания должны быть продуманы и организованы.

Пишем мы с С. М. мало потому, что редко видимся, мало говорим и интересуемся разными состояниями человеческой деятельности. Он по гостям и редакциям, по балам и театрам, а я по лабораториям, фабрикам и специалистам по звук-кино. Вот потому это и происходит.

Не было еще дня, чтобы у меня хватило времени все успеть. Не было еще дня, чтобы я мог присесть и подумать. Быстро и стремительно надо жить, чтобы все видеть, слышать и понимать.

Во французских ателье работают, по крайней мере, вдвое медленнее и втрое хуже, чем в наших.

Французская кинематография курам на смех. А какие возможности… Ах!

Я почти написал статью об ошибках в тонфильмах и о «Возможностях звуковой съемки». Я хотел бы сделать иллюстрации – фото звукозаписи и пр. И до тех пор не публиковать их. Но если со временем не будет выходить, то пришлю без иллюстраций – и так интересно.

Письмо же – информационное и интересное – напишу при первой возможности. Сейчас была заминка с Тиссэ, болевшим гриппом – теперь он здоров, и съемки продолжаются.

Бодрости и веселья от души желаю.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

(на открытке с фотографией двух бретанских «красоток»)

15. III.30 г.

С самого кончика Европы, с берегов Атлантического океана, из суровой Бретани мой привет дорогой Перл!

Имейте в виду, что это самые красивые девушки, выбранные из всех бретанок, и потому не подозревайте меня.

Эйзен остался в Париже, ибо очень есть к тому сложные обстоятельства, о которых, я думаю, напишет сам.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

29. III.30 г.

Вот за такое письмо спасибо!

А я уж думал, что Вы презираете меня и потому не пишете.

Чтобы было ясно и понятно наше положение и наши желания, надо много кой-чего писать, но, как говорится, Господнего дерьма не перетаскать.

Вот в данную минуту мне должны позвонить, сколько дней нам разрешат оставаться во Франции. Может, надо будет укладывать чемоданы и катиться в более гостеприимные места.

В префектуре и в тайной полиции заведены дела о наших личностях. И как говорят, ДВЕСТИ документов и доносов неоспоримо доказывают, что С. М. – начальник фильмовой пропаганды Комитета (по кинематографии СССР. – Ю. С.), а я агент ГПУ, приставленный к нему для политической окраски его поведения. Вот так о нас говорят, такими нас считают. А надо Вам объяснить, что нет в Европе более страшных слов, чем агент ГПУ и Коминтерна.

Эйзена уже высылали, но наши заступники задержали исполнение приказа до сегодняшнего дня. Идут усиленные хлопоты о продлении визы, о возможности закончить фильм «Романс» («Сентиментальный романс». – Ю. С.) и т. д. Но чем все это кончится, пока неизвестно.

Дневники мои наполняются интереснейшими записями – техническими, художественными, бытовыми. И особенно смешны бытовые, ибо дружба с нашими шпиками, их рассказы, их жизненные идеалы достойны увековечивания.

Наши отношения с С. М. полны нервностей, и еще неизвестно, как они пойдут. Я ему пока верен в дружбе, ибо имею возможность и предложения лично, самостоятельно ехать в Голливуд и ставить картины. Но пока не делаю этого.

Ругаю его часто, ибо он кокетничает своей репутацией, созданной здесь.

Меня зовут. Напишу вечером. Ваш Гриша.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

28. III.30 г.

Сегодня погуляем в Моне, а завтра Марсель. Удивительно красивая страна Франция. И консервативно скучная, но снимать можно замечательно. По мере возможностей это и делаем.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

29. III.30 г.

Если знаете адрес И. Бабеля, пошлите ему мой привет из европейской Одессы – Марселя. Его рассказы об этом поразительном городе помогают его понять и оценить.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

30. III.30 г. Марсель.

Эта ночь стоит многих по количеству впечатлений и по удивительным ситуациям, о которых напишу в письме – своевременно или несколько позже.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – М. ШТРАУХУ

30. III.30 г. Марсель.

Ну, – знаете!… Максим Максимыч!

Марсель – это ДА!!!

Привет идее.

Едем с Тиссэ по маршруту из Парижа в Ниццу.

Известный советский артист Максим Штраух, как и Григорий Александров, начинал свой творческий путь в Первом рабочем театре «Пролеткульта» – самом авангардном театре того времени, которым руководил Сергей Эйзенштейн.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – М. ШТРАУХУ

31. I.30 г.

Не могу не приветствовать Максима от «Святого Максима».

Написал бы мне на парижский адрес…

Гриша.

Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ

31. III.30 г. Монте-Карло.

Мы играем в гораздо более опасную игру, снимая кинокартины, чем эта. Поэтому меня не уговорили поставить даже франк. Пишу из вестибюля Монте-Карло. Впечатление потрясающее.