Читать книгу - "Святые и разбойники неизведанного Тибета. Дневник экспедиции в Западный Тибет - Джузеппе Туччи"

Мы вновь спускаемся в долину, к заболоченным, богатым травой пастбищам; необычно сверкая и переливаясь на солнце, они прерывают безотрадное уныние этих пустынь. Спустившись вниз, как раз под монастырем Бунти мы оказываемся на берегах большого пруда, который должен соединяться протоками и подземными речками с Манасароваром. Тибетцы дали ему особое название – озеро Кургъял (Gur rgyal), одно из четырех озер, формирующих священную тетраду: Мапан (Манасаровар), Лангак (Ракас), Кургъял и Гунчу (Guru cu dnul mo). Эта группа существовала еще до ламаизма: бонпоская космогония повествует о чудесном происхождении этих озер, которые, согласно древним легендам, вытекли из четырех яиц, упавших с небес. Кургъял истек из яйца белого, как раковина, Мапан – из голубого, как бирюза, Ракас Тал – из желтого, а Гунчу – из четвертого, также белого яйца. Перед нами явно автохтонная легенда, родившаяся в здешних краях и дошедшая до нас в рукописях, найденных мною в этом году.

Всё чаще попадаются палатки пастухов – настоящая орда, единственным убежищем которой служат шатры, где люди делят кров со скотом. Всё это скопище движется и перемещается в зависимости от того, насколько почва пригодна для его стад и отар. Мужчины – неряшливого вида, внутренне, однако, спокойны и добры; носят длинные куртки грубой шерсти, темно-красного цвета. У женщин массивные украшения на шее и браслеты из морских раковин. Волосы заплетены в многочисленные косы, к которым привязаны длинные шерстяные полоски с вплетенными в них индийскими и китайскими монетами, ракушками, кусочками бирюзы, кораллами, пряжками и серебряными пластинками. На последних изображены китайские мотивы: облака и драконы переплетаются с узорами из цветов и изысканной вязью.

Наряду с пастухами равнину населяют торговцы, тоже кочевники; их делят на две группы: «внутренних», с июля по октябрь торгующих бурой, солью и шерстью на ярмарках Гарбьянга и Дхарчулы, и «внешних» (phyima) – кочевников северных плоскогорий Чантанга, прибывающих лишь на ярмарку Таклакота.

Было бы преувеличением сказать, что гомпа Сералунга^[25] украшает Манасаровар. Он находится в одной из небольших долин, далеко от берегов озера, и чтобы добраться до него, необходимы постоянные подъемы и спуски по холмам и гребням, чередующимся с унылым однообразием. Это самый восточный из всех монастырей региона. Большое здание, вокруг которого столпились в странном беспорядке каменные домишки и лачуги. В отличие от посещенных ранее монастырей, монахов здесь гораздо больше. Дикие и неухоженные лица смотрят на нас с удивлением и подозрением: очевидно, что в этих местах никогда не видели европейцев. Однако стоит мне начать говорить на их языке, как я уже испытываю трудности, пытаясь не допустить того, чтобы они вошли в мою палатку, начали трогать с любопытством мои вещи, в особенности же, чтобы они не приближались к моей походной кровати и не оставили бы там некоего чесоточного «воспоминания» на память о своем энтузиазме.

Монастырь принадлежит секте дигумпа, одной из многих школ, на которые разделились кагьюпа, последователи Миларепы. Здесь нет ничего интересного: книг мало, монахи невежественны. И в этом монастыре есть свой воплощенец, по имени Кончок Стенцин (dKon mchog bstan cadsin), но сейчас он путешествует, посещая другие свои монастыри.

Для каждой часовни, которую мне показывают, жертвую, по своему обыкновению, одну рупию на священную лампаду. Действительно, паломники, как только они допущены к посещению храма, должны возжечь так называемую марме или чоме, то есть лампаду, пожертвовав сумму, соответствующую их экономическим возможностям, хранителю святилища. Он принимает деньги и зажигает одну из лампад, которые почти всегда стоят в ряд на алтарях. Эти лампады сделаны из меди, латуни или серебра, чаще всего в форме кубка, и заполнены сливочным маслом, в которое воткнут фитиль.

Монахи Сералунга не привыкли к столь щедрым пилигримам и, забыв обо всякой щепетильности, оставив какое бы то ни было недоверие, насели на меня, проведя по всем часовням и приделам, реальным и вымышленным, увлекая чуть ли не силой ко всем алтарям. Визит, без сомнения, недешев, однако лишь только таким путем завоевывается доверие этих подозрительных людей и можно быть допущенным к тайнам их душ и религии.