Читать книгу - "Султанат Оман. Легенды, сказания и факты истории - Игорь Сенченко"

В древности, отмечал Ибн Баттута, Калхат процветал, в том числе благодаря и имевшимся в нем 101 колодцам, обеспечивавших водой заходившие в порт суда^[566] В Калхате, по наблюдениям Ибн Баттуты, где на протяжении столетий проживала крупная коммуна персов, занимавшая большую часть города, доминировал персидский зык. Калхат, рассказывал он, вообще можно было называть «городом персидскоговорящим». На арабском языке там разговаривали тогда только те, кто являлся туда по торговым делам, то есть жители окрестных сел, бедуины-кочевники, и не приписанные к Калхату мореходы. Арабы, проживавшие в Калхате, говорили на сильно искореженном арабском языке.

Большое внимание созданию торговых поселений на побережье Омана, дабы получить доступ к морским торговым путям в Индию и Восточную Африку, уделяла династия Сасанидов (224– 651). При них во многих городах Прибрежного Омана образовались также и влиятельные гильдии ремесленников-персов.

В начале XX столетия в Калхате, населенном племенем ас-саа-биййин, жительствовало уже, по подсчетам полковника С. Майлса, не более 300 душ.

В списке древних портовых городов Омана фигурируют также Мирбат и Салала. Из сочинений мусульманского филолога, историка, географа и путешественника Йа’кута ал-Хамави (ум. 1228) известно, что Мирбат специализировался на торговле благовониями. Славилась своим рынком благовоний и дофарская Салала ^[567].

Повествуя об Омане, землях маститых корабелов и отважных мореходов, известный арабский географ ал-Бакуви отзывался о Мирбате, как о бойком рынке торговли ладаном. У арабских мореходов Марбат считался главной стоянкой для судов, ходивших из Египта на Дальний Восток, в том числе в Японию и Китай^[568].

Салалу из-за ее знаменитых «ладаноносных рощ» и поныне называют парфюмерной столицей Аравийского полуострова. В ней располагается известный во всех уголках Аравии старый рынок Сук Хаффа, торгущий специями, благовониями и тканями. Привлекает к себе внимание Салала и находящимися там историческими достопримечательностями: руинированным, к сожалению, в наше время, дворцом царицы Билкис, больше известной под именем царицы Савской, пленившей умом и красотой своей царя Соломона, а также могилой пророка Айюба (Наби Айюба). Коранический Наби Айюб – это библейский Иов. Захоронен пророк в 22 километрах от Салалы, в горах Эль-Кара. Саркофаг его – более трех метров в длину, что, как утверждают ученые, соответствует росту многих людей того далекого времени. Сохранился и отпечаток ноги пророка, который, по преданию, там молился.

Несколько слов следует сказать и о древнем портае Самхурам, что в Хор Рори (Дофар), заложенном еще в III в. до н. э., и о столь же древнем порте Кани в Хадрамауте. Первый из них специализировался на торговле с Востоком, а второй – с Римской империей.

Вписали свои имена в историю мореплавания Омана гавань Хор Джирама, которую древние греки использовали для переправки на побережье Персии, и мыс Ра’с-эль-Хадд (Пик земли). Там есть деревня Билад Ра’с-эль-Хадд с фортом и тремя дозорно-сторожевыми башнями. Населено это местечко воинственными племенами бану гузал, бану малик и бану махра, и известно своими мореходами.

Знатными «пристанищами торговыми» слыли среди негоциантов Древнего мира соседние и тесно связанные с Оманом Махра и Аш-Шихр, где торговали амброй. Даже во второй половине XIX века коренные жители Махры разговаривали, по словам европейских путешественников, на древнем химйаритском языке. Основал Махру, сообщает арабский историк и географ Абу-л-Фида’, легендарный Хуза’а, родоначальник племени бану хуза’а, потомок Химйара, сына Саба’. Имелась в крови коренных махрийцев, указывал в своих путевых заметках французский путешественник Луи дю Куре, и кровь древних греков. Скот свой они кормили сушеной рыбой, которой было в Махре «видимо-невидимо». И сами питались ею, а также финиками и верблюжьим молоком. Несмотря на то, что источников пресной воды в землях их имелось предостаточно, пили они ее мало. Воду им заменяло молоко. Когда же, сопровождая торговые караваны, покидали родные края и меняли рацион питания, то нередко заболевали. Чаще всего – расстройством желудка^[569].

В Южной Аравии, как отмечал Абу Зайд Хасан ас-Сирафи (ум. 979), известный собиратель историй об арабских путешественниках и мореплавателях, за Маскатом, лежит земля Аш-Шихр, богатая амброй и рыбой. Особо славился Аш-Шихр, вторит ему ал-Йакуби, своей амброй, сорта аш-шихр, «превосходнийшей из всех известных ее видов», «прекраснейшей по цвету» и «самой дорогой по цене». «Выбрасывало ее на побережье море ал-Хинд» (Индийский океан). Случалось, замечает ал-Йакуби, ссылаясь на рассказы местных жителей, – «целыми глыбами, величиной с верблюда»^[570].

О Шихре, где «много садов и фруктов», и месте, откуда «происходит знаменитая шихрийская амбра, продукт кашалотов», используемый «создателями ароматов», упоминал в своих сочинениях и арабский географ ал-Бакуви.

Славился торговлей и остров Масира, на котором располагается сегодня военно-воздушная база султаната. В «Перипле Эритрейского моря» остров этот именуется рынком торговли черепаховыми панцирями. В начале XX столетия, рассказывает С. Майлс, на Масире проживало около 1 тыс. человек, представленных в основном племенем ал-джиниби. «Дом власти» острова, то есть жилище шейха этого племени, располагалось в деревне Дава.

Бойкими местами торговли в землях Аш-Шамал, или в уделах арабов на Побережье шейхов, как они фигурируют в донесениях российских дипломатов (входят сегодня в состав ОАЭ), тесно связанных некогда с Оманом, считались у заморских купцов Дубай, Ра’с-эль-Хайма (Джульфар в прошлом) и Шарджа.

Ра’с-эль-Хайма – это не только «обитель мореходов», потомственных лоцманов и моряков, но и известное в прошлом «логово пиратов», как отзывались об этом уделе арабов Аравии иноземные негоцианты. Нападая на торговые суда, шедшие вдоль побережья, пираты захватывали их и нещадно грабили. Завладев любым из них, первым делом обрызгивали его морской водой, «очищая, – как выражались, – от духа и запаха неверных». Приглянувшееся им судно уводили с собой и включали в свою флотилию, а экипаж корабля либо отпускали на все четыре стороны, либо пленили и продавали на невольничьих рынках.