Читать книгу - "От Лубянки до Кремля - Валерий Величко"

Утро девятнадцатого. Кремль. Демонстрации и защита Кремля. Танки на Ленинском проспекте. Спецназ КГБ в Кремле. Советники Ельцина из ЦРУ. Рекогносцировка ночной Москвы. Бой на Садовом под Арбатским мостом. Обманутые «герои». Завравшиеся СМИ. Доклад на штабе ГКЧП. И по поводу отношения сотрудников КГБ СССР к ГКЧП и его действиям. Жертвы с другой стороны.

О ГКЧП написано очень много и самого разного. Столько много, что в потоке полуправды, полулжи и полной лжи найти истину крайне сложно. Много, в частности, говорилось о том, что практически все действия были заранее спланированы. Якобы члены ГКЧП готовились к введению чрезвычайного положения в стране, в таком варианте, чуть ли не за полгода, и в решающий момент им осталось только ввести войска и начать интернирование демократов. Даже наручники якобы были приготовлены в огромном количестве..

На самом деле все происходило совершенно не так, как теперь пытаются преподать.

Будучи почти год помощником Ю.С. Плеханова, я пользовался его полным доверием и не раз выполнял достаточно щепетильные задания, касающие весьма высокопоставленных особ, и маловероятно, чтобы он, зная о готовящемся перевороте, отпустил бы меня в это время в отпуск.

Ни одно серьезное мероприятие без участия руководства штаба, как вы понимаете, также обойтись не могло. Ведь именно он (штаб) переводил в конкретные действия замысел партийных и государственных руководителей. Многочисленные графики, списки, отчеты о материальных затратах — вряд ли могли пройти мимо него.

Да и просто замыслить заговор, в котором участвуют сотни тысяч военнослужащих, и сохранить его в строжайшем секрете — вещь почти нереальная, даже в СССР.

12 августа я, как планировалось, убыл в отпуск, в Липецкую область.

Утро девятнадцатого

Рано утром, 19-го, меня разбудил звук громко работающего приемника. Прислушиваюсь — передают заявление ГКЧП о том, что создан Государственный комитет по чрезвычайному положению. Зачитывается его состав. Янаев, Крючков, Бакланов — всех их я хорошо знал и неплохо к ним относился.

Заявление ГКЧП полностью отвечало и моим взглядам на сложившуюся в стране ситуацию.

Для Горбачева и его команды было характерно:

Отсутствие необходимых знаний, опыта, непрофессиональный подход к решению экономических, политических и других вопросов.

Отход от коллегиальности руководства, волюнтаризм при принятии решений во внутренней и внешней политике. Откровенная сдача позиций в отношениях с Западом.

Трудно было ждать каких-либо позитивных сдвигов в стране от лидера, который, как мы убедились, не имел четкой политической и экономической программы, метался из стороны в сторону.

Уже была видна направленность его усилий, прежде всего против Коммунистической партии, членами которой были практически 100 % сотрудников органов госбезопасности.

Прямая поддержка, а то и открытое провоцирование его ближайшим окружением сепаратистских настроений в республиках СССР.

Систематическая дискредитация Советской Армии, КГБ и МВД и др.

Отпуск, как я понимал, для меня закончился. Собрался я быстро и уже через час был на шоссе, ведущем в аэропорт. Было около 7 часов утра.

В это время мимо проходил старенький автобус с рабочими местного асфальтового завода. Набит почти до отказа, но притормозил, меня согласились подвезти. Рабочий класс уже в курсе дела, полным ходом идет обсуждение ситуации. Общее настроение вкратце можно передать так: «Наконец-то!».

Я вышел у поворота на аэропорт. Оттуда пришлось идти пешком километра 3–4. Автобусы еще не ходили.

На полпути меня догоняют старенькие «Жигули». За рулем — пожилой водитель, рядом — пассажир довольно юного возраста. Став посреди дороги, пытаюсь остановить. Представляюсь, показываю свои документы и прошу подбросить в аэропорт. В ответ водитель, хитровато улыбаясь, спрашивает через открытое боковое окно: «А ты, полковник, за кого, за ГКЧП или за Горбачева?» — «Наверное, за ГКЧП».

«Ну, тогда садитесь!»

…А вот и Липецкий аэропорт. По громкой связи диктор объявляет, что на самолет Липецк — Москва посадка закончена. Забегаю в служебное помещение аэропорта. Меня пытаются остановить… Буквально силой прорываюсь.

Никогда практически я не пользовался в личных целях ни своим удостоверением, ни теми большими правами, которые оно давало. Но тут мне пришлось снова представиться и попросить, чтобы меня посадили в самолет. Даже не попросить, а потребовать, потому что самолет — ЯК-40, кажется, был готов к взлету.

Мне выделяют стюардессу, которая должна проводить… Бежим с ней к самолету, который, слава Богу, стоит не очень далеко от здания (это не Домодедово или Шереметьево)…

При выходе на аэродром стоит кучка летчиков. Один, размахивая руками, что-то рассказывает, остальные громко хохочут. Поравнявшись с ними, я краем уха слышу: «Надо же, как неудачно бывает: только вчера написал заявление о выходе из партии и сдал партбилет, а теперь снова к власти пришли коммунисты. Надо срочно его забирать!».

В салоне самолета тоже приподнятое, жизнерадостное настроение. «Горбачеву конец, может, в стране что-то изменится в лучшую сторону, прекратятся эти хаос и дурь! Надоело слушать его пустую болтовню!» Вспоминаются все грехи и прегрешения «минерального секретаря» и его гранд-дамы. Идет разговор о борьбе с преступностью, о работе с кадрами, о внешней политике. Кто-то даже предложил выпить шампанского за успех ГКЧП. Тост единодушно поддержали.