Читать книгу - "Еврейская сага. Книга 3. Крушение надежд - Владимир Голяховский"

Алеша уверял дядю:

— Если ты напишешь о русском характере, я уверен, что это будут интересно. И обязательно надо, чтобы его прочли не только левые диссиденты, но и правые националисты, их противники. А они держат ключи к большим журналам, туда трудно пробиться.

Алеша попросил Моню, и тот узнал, что намечается новый русский либерально-патриотический журнал «Вече». Журнал должен быть лояльным по отношению к власти, на его обложке поставят фамилию и адрес редактора В.Н.Осипова, который отсидел семь лет строгого режима за организацию «антисоветских сборищ» на площади Маяковского и теперь жил в городе Александрове.

Алеша сказал Павлу:

— Я попрошу Моню пристроить твое эссе в журнал «Вече», он это сможет.

В разговор хмуро вмешалась Августа:

— Печатать надо только анонимно. Вон Амальрика арестовали за его статью. Жалко такого талантливого человека, но он еще молодой, у него запас жизни впереди. А Павлик уже стар, новую посадку он не переживет. И я тоже не переживу.

* * *

Арестованного Андрея Амальрика этапировали в Свердловск, судили за статью «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?» и приговорили к трем годам в исправительных лагерях за «распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй». В своем последнем слове он сказал: «…Ни проводимая режимом „охота на ведьм“, ни ее частный пример — этот суд — не вызывают у меня ни малейшего уважения и даже страха. Я понимаю, впрочем, что подобные суды рассчитаны на то, чтобы запугать многих, и многие будут запуганы, — и все же я думаю, что начавшийся процесс идейного раскрепощения необратим».

Аня Альтман распространяла эти слова в кругах правозащитников. Она ездила на суд и протоколировала его, чтобы опубликовать в самиздате. Амальрик отбывал наказание в Новосибирской и Магаданской областях. Аня посылала ему продуктовые посылки, ездила на свидания в Магадан. Лиле она говорила:

— Я бы поехала за ним в Магадан, но Андрей отговорил меня, сказал, что я лучше смогу поддерживать его продуктовыми посылками, а то его заморят голодом. В прошлый раз я видела, какой он худой и изможденный. Да, Лилька, довелось все-таки мне побывать в том Магадане, куда меня распределяли после института. Помнишь?

* * *

Павел писал эссе, постепенно погружался в задуманное. Он читал Августе отрывки:

— Понимаешь, конечно, я отношусь к русскому характеру несколько критически. Но я не хочу обижать чувств твоей русской души.

— Ты и не обижаешь. Я давно знаю, что у моих соплеменников характер своеобразный. К тому же я понимаю, что это твои интеллектуальные размышления.

— Ты умница. Да, я размышляю и хочу, чтобы мои размышления были доказательны.

Павел сам себе удивлялся, что на старости лет его снова охватил творческий задор. Если он засиживался поздно, Августа вставала и насильно уводила его в спальню:

— Довольно. Русский характер не стоит того, чтобы ты из-за него подорвал свое здоровье.

Закончив писать, Павел перепечатал эссе одним пальцем на машинке и дал по одному экземпляру Августе и Алеше.

— Почитайте. Я хотел разобраться, что есть такого в русском характере, что ему так неугодны евреи. Получилось даже шире. Но я не философ и не моралист, я проанализировал этот характер как историк.

Августе уже были знакомы многие страницы, а Алеша, прочитав, пришел в восторг, горячился:

— Павлик, это замечательно. Я сам наполовину русский, но подписываюсь под каждым словом — мысли ясные и правильные.

— Спасибо. Но мне кажется, что получилось немного дидактично, вроде как я хочу кого-то поучать. Наверное, я становлюсь нудным стариком, как все старики. А поучать я не собирался, хотел только поделиться своими мыслями.

— Павлик, если ты разрешишь, я попробую вписать в твой текст несколько стихов, это его оживит. У меня есть готовые стихи к твоим мыслям. А некоторые я допишу.

Через две недели Алеша принес эссе с вставленными стихами. Павел с Августой внимательно перечитывали каждое стихотворение, беззвучно шевеля губами. Августа смотрела на Алешу глазами влюбленной матери, а Павел, прочитав, воскликнул:

— Алешка, это замечательно! Спасибо тебе. Твои стихи — лучшая иллюстрация к моим мыслям. Вот мы с тобой и соавторы. Боже мой, Алешка, думал ли я, когда вел тебя, маленького, за ручку на авторское чтение поэта Льва Квитко, что мой племянник станет большим поэтом и мы будем соавторами? — На его глаза стариковские набежали слезы. — Жаль только, что отец твой не дожил, как бы он теперь радовался! Ну, проси своего Моню отдать рукопись в самиздат.