Читать книгу - "Фаворит. Том 1. Его императрица - Валентин Пикуль"

«…Негодяи говорили, – писал Дидро матери, – будто я приехал вымаливать у императрицы новые милости. Это взбесило меня… Нужно зажать рот этой сволочи!» С появлением нового фаворита Дидро закончил беседы с императрицей. Их насчитывалось шестьдесят! О чем угодно: о полиции и абортах, о тщете классического образования и разводах между супругами, о дураках и умниках, о конкурсах среди чиновников для занятия ими должности, о непроходимой скуке изучения грамматики. Предвосхищая учение Дарвина, Дидро говорил о борьбе сильнейших видов со слабыми, предвидел развитие генетики, рассуждая о великом значении наследственности, и, заглядывая в будущее планеты, беспокоился о сохранении необходимой гармонии между природой и человеком. Екатерина бесплатно прослушала энциклопедический курс занимательных лекций, но, внимая Дидро, она ни на минуту не забывала о Пугачеве и борьбе с восстанием…

Пора расставаться! Не желая зависеть от императрицы, Дидро заранее предупредил ее, что никогда не бывал счастлив от наличия денег. Но Екатерина все-таки нашла случай вручить ему «на дорогу» 7 000 рублей. Дидро потратил их на две очень хорошие картины, которые и сдал в Эрмитаж – на вечное хранение…

В последний раз они пили кофе, который сама же Екатерина и заварила. Она воскликнула:

– Ну хоть что-нибудь от меня возьмите же наконец!

Дидро подождал, когда она допьет кофе, и взял из-под ее чашки… блюдечко. Екатерина расхохоталась:

– Неужели вы так богаты, Дидро?

– Я доволен жизнью, а это важнее.

– Но блюдечко ведь разобьется.

– Возможно, – не возражал Дидро.

– Когда же вы едете?

– Как только позволит погода.

– Не прощайтесь со мною – прощание наводит грусть…

Чтобы не удовольствовать явных врагов русского народа Дидро не навестил Берлин, его не видели и в Стокгольме, – измученный долгою разлукой с Парижем, он ехал прямо домой, только домой. С той поры Россия сделалась главной темой его разговоров с друзьями, и ученый-энциклопедист искренне сожалел, что в прошлом допустил трагическую обмолвку, заявив однажды, что «Россия – это колосс на глиняных ногах».

– Россия, – говорил он, – слишком сложный организм, о котором европейцы имеют искаженное представление. Все ссылки на «дикость» русского народа не имеют никаких оснований. В доме Нарышкина я разговаривал с лакеями о своей Энциклопедии. Они были крепостными, это так, но рабство не уничтожило в них стремления к познанию вещей… Пройдет еще лет сто или двести – мир будет ошеломлен небывалым ростом этой удивительной державы! Русский народ никогда не сожмется, напротив, он будет расширяться за счет тех гигантских пространств, которые пока еще не в силах освоить…

Случайно Дидро узнал, что барон Бретейль в издевательской форме поздравил Екатерину с русской революцией.

– Это он сделал напрасно, – сказал Дидро. – Революция возникнет сначала во Франции, Россия продолжит начатое французами…

* * *

Это правда, что барон Бретейль, ныне французский посол в Вене, напомнил Екатерине давнишний спор в 1762 году, поздравив ее с революцией. Екатерина в ярости отвечала, что бунт черни на дальней окраине империи нельзя равнять с революцией, а она еще надеется дожить до того времени, когда сможет поздравить Бретейля с революцией в Париже… Софья Пугачева с детьми проживала на казенных харчах в Казани, а дом Пугачевых в Зимовейской станице императрица велела сжечь, засыпав место пожарища солью, чтобы еще лет сто на этом месте даже трава не росла.