Читать книгу - "Древняя Греция - Владимир Миронов"

Нет нужды вспоминать все обстоятельства, вызвавшие подобное смерти деление греческого народа, вылившееся в Пелопоннесскую войну. Однако ответственность за нее несут как Афины, так и их противники. Перикл при всех своих способностях, дарованиях не смог достичь того, к чему стремился, – Греция не стала ни единой, ни мирной. Проект панэллинского союза оказался фикцией. Напрасно в города брели его посланники. Против проекта выступили лакедемоняне. И дело не в нежелании Спарты крепить единство, а в том, что скрывали намерения Афин. А они прозрачны и ясны – диктатура. Афины, прикрываясь демократией, подавили восстание городов Эвбеи, задушили самостоятельность Ионии, всех впрягли в колесницу античного империализма. Полисы стали рабами… Боннар пишет: «Проливаемая Периклом кровь, деньги, отобранные им у союзников, отнимаемые у народа свободы – все это с каждым днем все больше приковывало его к империалистической политике. Как мог он надеяться, что поверят его предложениям о всеобщем умиротворении Греции и тому, что панэллинский конгресс в Афинах будет чем-либо иным, как не подтверждением их всемогущества, и не санкционирует главенства Афин над остальной Грецией? Плутарх несколько наивно приписывает Периклу «столь же возвышенный образ мыслей, как и величие духа». Отныне Перикл может лишь ускорить приближение войны для Афин». Но и главная тяжесть вины падает на Перикла: это он предложил Афинам принять декрет против Мегары. Та закрывала товарам и кораблям Афин выходы к рынкам Аттики. Он бросил кости политики («кости были давно брошены, и игра начата»), не поняв, что мечты быстро выиграть войну «при помощи разума и денег» – наивны, и та растянется на долгие годы и приведет греков в итоге к тотальной катастрофе и рабству. Афиняне словно специально поставили перед собой задачу уподобиться тому чудовищу – Ликургу.

И. Босх. Сад радостей земных. 1510 г.

Так ли крепки греки в философии? Сократ спас Алкивиада, вынеся его раненым с поля сражения, наставлял его и учил. Но оказалось, что недостаточно быть первым красавцем в Афинах, храбрым воином и иметь высокий рост, чтобы стать истинным философом и мудрым политиком. Беспринципный (каковы едва ли не все политики Древней Греции), Алкивиад желал очаровать всех. В итоге из него не вышел ни настоящий философ, ни великий политик: для философа он был слишком горяч и нетерпелив, для политика – одержим жаждой единоличной власти. Он не умел владеть собой и не терпел рядом с собой равных. Хотя был неплохим оратором и отличался известной ловкостью при дипломатических переговорах. Наибольшей же популярностью пользовался он в кругу гетер. Его символом стал щит, на котором был изображен Эрот с молнией. Видимо, это должно было означать, что в постели к красивым женщинам он заскакивал столь же быстро, как молния. Однако вот к Сократу захаживал редко, хотя тот относился к юноше тепло (мы любим тех, кого спасаем). И бедный Сократ гонялся за ленивцем, как «за беглым рабом».

Архангел Михаил, поражающий дракона

Так ли уж афиняне превозносили свободу? Для себя – да, для других – нет. Один из городов Греции не пожелал отказаться от 700-летней свободы, но решил защищаться до конца от нападения Афин. И тогда с ним поступили как худшие тираны. Когда после долгой осады Метилена сдалась, всех взрослых метиленцев было решено умертвить, детей и женщин обратить в рабство (по совету Клеона, «самого неистового» из граждан Афин). Афинянам уже мало было наказать пленников, они жаждали крови собратьев. За что же они хотели казнить невинных людей? За желание остаться свободными, за то, что те хотели отстоять свою свободу! Никто из афинян и не сомневался в характере своего господства, власти над остальными. Тот же Клеон напомнил афинянам, кем они стали в действительности – тиранами. Он сказал: не заблуждайтесь и не забывайте, что «ваше владычество над союзниками – это тирания, осуществляемая против воли ваших подданных». После долгих и бурных дебатов часть граждан Афин все же поняла, что неправа, и послала второй корабль вдогонку за первым, чтоб отменить свое преступное решение. Но когда тот прибыл, военачальник Пахет успел зачитать решение народного собрания и уже собирался выполнять приказ. Метилена находилась «на волосок от гибели». Остальных метиленцев, отосланных в Афины Пахетом, как наиболее виновных в восстании, афиняне по предложению Клеона не пощадили и казнили (чуть более тысячи). Стены города приказали срыть, заставили метиленцев выдать флот, остров поделили на 3 тысячи участков, распределенных среди жителей Афин по жребию.