Читать книгу - "Белогвардейщина - Валерий Шамбаров"

20.03 вышел последний боевой приказ Деникина. Поскольку Кубанская армия уже бросила рубежи Лабы и Белой, ей предписывалось удерживаться на р. Курге, Донской армии и добровольцам — обороняться от устья Курги до Азовского моря. Добровольческому корпусу, занимающему позиции в низовьях Кубани, приказывалось частью сил занять Таманский полуостров и прикрыть его с севера… Этого приказа уже не выполнила ни одна из армий. Обстановка полностью вышла из-под контроля. Кубанский атаман и Рада на основании последнего постановления Верховного Круга объявили о неподчинении своей армии Деникину. Красные, переправившись через Кубань в Екатеринодаре, разорвали белые силы на две части. Кубанская армия и присоединившийся к ней 4-й Донской корпус, отрезанный от своих, отступали к горным перевалам, на юг. А 1-й и 3-й Донские корпуса двинулись на запад, к Новороссийску. Никакой боевой силы они больше не представляли. У казаков осталось лишь чувство тупой, равнодушной безысходности и усталости. О каком-то повиновении уже не было и речи. Шли толпами, повинуясь общей инерции. Части перепутались, всякая связь штабов с войсками терялась. Корпуса перемешались с потоками беженцев, превратившись в сплошное море людей, коней и повозок. Посреди этого моря еле-еле двигались поезда, в том числе поезд командующего ген. Сидорина. Кто-то сдавался или переходил к «зеленым». Многие бросали оружие как лишнюю тяжесть. Случались и отдельные подвиги, но опять же — это был героизм обреченных. Так, полностью погиб Атаманский полк, вступив в драку против двух советских дивизий. Такие вспышки бесследно тонули в общем хаосе и никакого влияния на окружающих уже не оказывали. Красные из-за сплошной массы, затопившей дороги, тоже были лишены возможности каких-либо маневров. Им оставалось только двигаться следом на некотором расстоянии, собирая отставших и сдающихся.

Добровольцев Таманский полуостров пугал. Одно дело — держать на нем оборону одним. Но ведь туда же хлынула бы неуправляемая лавина донцов и беженцев, способная смять любую оборону. И с красными "на хвосте". Да и находиться на тесном пространстве с колеблющимся казачеством, которое еще неизвестно, что надумает, добровольцам не улыбалось. Приближающаяся масса донцов грозила затопить тылы Добровольческого корпуса, отрезать его от Новороссийска, и части волновались, как бы этого не произошло. Главные силы, и с умыслом, и инстинктивно, оттянулись к железной дороге на Новороссийск, прикрывая узловую станцию Крымская и ослабив тем самым левый фланг. 23.03 «зеленые» подняли восстание в Анапе и станице Гостогаевской — как раз на путях в Тамань. Одновременно красные начали форсировать Кубань у станицы Варениковской. Часть, оборонявшая эту переправу и оказавшаяся в полукольце из-за восстаний в тылу, была отброшена. Атаки конницы Барбовича на Анапу и Гостогаевскую результатов не дали. Да они и велись нерешительно, с оглядкой назад, как бы казачьи потоки не отрезали от Новороссийска. А к «зеленым» тем временем успели подойти красные. Сначала конница, а к вечеру от переправы к Анапе уже маршировали пехотные полки. Большевики учитывали опасность отхода белых на Тамань и специально направили 9-ю стрелковую и 16-ю кавалерийскую дивизии перекрыть этот путь. Тамань была отрезана.

24.03 Добровольческий корпус, два донских и присоединившаяся к ним кубанская дивизия, сохранившая верность Деникину, сосредоточились в районе станции Крымская, в 50 км от Новороссийска, направляясь к нему… Катастрофа стала неотвратимой. Оставалось жестокое, но единственное решение — спасать армию. И в первую очередь те части, которые еще не разложились и желают драться. Да, в общем-то, и ресурсы Крыма были ограничены. Перевозка туда просто лишних «едоков» выглядела не только бессмысленной, но и опасной… Однако даже для этой ограниченной цели наличных транспортов не хватало. Пароходы, выделенные для эвакуации беженцев за границу, подолгу простаивали в карантинах и задерживались. Севастополь с присылкой кораблей медлил, ссылаясь на неполадки в машинах, нехватку угля и т. п. — как потом выяснилось, их опять придерживали на случай собственной эвакуации. Спасением для многих стал приход английской эскадры адм. Сеймура. На просьбу Деникина о помощи адмирал согласился, предупредив, что корабли военные, поэтому он сможет взять не более 5–6 тыс. чел. Вмешался ген. Хольман и, переговорив с Сеймуром, заверил в его присутствии: "Будьте спокойны. Адмирал — добрый и великодушный человек. Он сумеет справиться с техническими трудностями и возьмет много больше".

Эта помощь стала "прощальным подарком" Хольмана. Политика Лондона менялась все круче, и при новом ее направлении Хольман, близко сошедшийся с белыми, находился явно не на месте. Он еще оставался в должности, но было уже известно, что ждет лишь преемника. Дипломатическое представительство ген. Киза интриговало уже вовсю, вступая в закулисные переговоры то с кубанскими самостийниками, то с лидерами «зеленых», то с земскими деятелями и изобретая проекты «демократической» власти, вроде иркутского Политцентра, с предоставлением белым начальникам только военных вопросов. В последние дни Новороссийска Киз интересовался у Кутепова отношением его корпуса к возможности военного переворота. Наконец Деникина посетил ген. Бридж с посланием британского правительства, по мнению которого, положение белых было безнадежно, а эвакуация в Крым неосуществима. В связи с этим англичане предлагали посредничество в заключении мира с большевиками. Деникин ответил: "Никогда!"

Забегая вперед, следует отметить, что в августе 20 г. в лондонской «Тайме» была опубликована нота Керзона к Чичерину. В частности, там говорилось:

"Я употребил все свое влияние на ген. Деникина, чтобы уговорить его бросить борьбу, обещав ему, что, если он поступит так, я употреблю все усилия, чтобы заключить мир между его силами и вашими, обеспечив неприкосновенность всех его соратников, а также населения Крыма. Ген. Деникин в конце концов последовал этому совету и покинул Россию, передав командование ген. Врангелю".

Деникин, уже находившийся в эмиграции и возмущенный этой ложью, опубликовал в той же «Тайме» опровержение:

"1) Никакого влияния лорд Керзон оказать на меня не мог, так как я с ним ни в каких отношениях не находился.

2) Предложение британского представителя о перемирии я категорически отверг и, хотя с потерей материальной части, перевел армию в Крым, где тотчас же приступил к продолжению борьбы.

3) Нота английского правительства о начатии мирных переговоров с большевиками была, как известно, вручена уже не мне, а моему преемнику по командованию Вооруженными силами Юга России ген. Врангелю, отрицательный ответ которого был в свое время опубликован в печати.

4) Мой уход с поста главнокомандующего был вызван сложными причинами, но никакой связи с политикой лорда Керзона не имел. Как раньше, так и теперь я считаю неизбежной и необходимой вооруженную борьбу с большевиками до полного их поражения. Иначе не только Россия, но и вся Европа обратится в развалины". Интересно, что Хольман тут же обратился к Деникину с просьбой дополнительно разъяснить читателям, что британский представитель, предлагавший мир с большевиками, был "не генерал Хольман".

Этот англичанин считал саму возможность таких переговоров пятном для своей чести…