Читать книгу - "Неизвестный Киров - Алла Кирилина"

На лбу оказалось пятно-кровоподтек, который образовался при падении ничком после выстрела. Был приглашен из уголовного розыска специалист по восстановлению лиц (до тех пор не знал, что есть такая специальность), который постарался сделать это пятно незаметным.

Мозг Кирова собирались послать в Москву, почему это не было сделано — не знаю.

Положение было очень тревожным. Больница была оцеплена, все ждали каких-либо указаний.

На следующий день поступило распоряжение перевезти тело Кирова в Таврический дворец. Знаю, что там была очень разбита дорога идущая со двора ко дворцу. Эта дорога была за одну ночь исправлена, причем сделавшие эту работу рабочие, узнав для чего это надо, отказались от оплаты за работу.

Я получил распоряжение организовать в Таврическом дворце медпункт в составе терапевта, хирурга, медсестры и санитарки, и взять на себя обеспечение медицинской помощи все дни, которые ленинградцы будут прощаться с Кировым.

Это было поручено мне потому, что я раньше организовывал такой медпункт на всех партийных конференциях проходивших в Таврическом дворце и имел достаточный опыт.

Благодаря этому мне удалось слышать все доклады, которые делал Киров, исключительные по форме и содержанию.

Как и всегда, в последней комнате правого кулуара, был организован медпункт. В качестве хирурга работал Виноградов, терапевт — Лейбсон.

Гроб с телом Кирова был установлен в середине фойе на высоком постаменте напротив главного входа с улицы Воинова. Прямо перед ним между колоннами сидела жена Кирова — Мария Львовна Мариус^[680], ее сестра Софья Львовна и близкие люди. По всему фойе стояли солдаты, образуя каре.

Ленинградцы шли двумя потоками (с улицы Воинова), обтекая с двух сторон постамент с гробом. Многие плакали, в том числе и мужчины, не стесняясь своих слез. Киров пользовался огромной любовью и уважением ленинградцев.

Во дворце, еще до того как открыли доступ к телу, с утра у всех входов и выходов стояла охрана и всем распоряжался секретарь Ленсовета тов. Назаренко. Затем неожиданно появились другие незнакомые люди, которые сменили ленинградскую охрану.

Когда я подошел к Назаренко получать пропуска для персонала он растерянно сказал, что он уже не «хозяин». Что из Москвы прибыл целый поезд с сотрудниками НКВД, которые взяли на себя охрану Дворца, ибо «Ленинградскому НКВД не доверяют».

Найдя нового «хозяина» я попросил его дать пропуска на медперсонал. Пропуска были даны, но только с правом входа и выхода через одну дверь ведущую во двор.

Когда-же я сказал, что мне такой пропуск не годится потому, что я должен иметь право бывать везде, особенно в фойе, он посмотрел на меня и сказал: «Вас, доктор, могут пропускать всюду». И действительно несмотря на строжайшую охрану (у каждой двери стояло по два человека), меня ни разу никто не остановил. Как это было сказано — не понимаю до сих пор.

Как я уже сказал, ленинградцы шли двумя потоками. В фойе непрерывно играло два оркестра расположившихся с двух концов фойе.

В моем распоряжении были несколько машин скорой помощи с санитарками, дежурившими в фойе. Как я уже говорил многие пришедшие прощаться с Кировым плакали, а иногда раздавались истерические крики.

Задачей санитаров было немедленно забирать таких лиц в машину и доставлять в больницу Куйбышева, откуда их отпускали домой. Делать это было необходимо во избежание массовых истерик, для взрыва которых достаточно было кому-то начать. А с массовой истерикой справиться трудно. Надо себе ясно представить ту напряженную атмосферу которая царила во всем городе и, особенно, в Таврическом дворце, чтобы понять эти наши опасения.

Я почти все время находился в фойе с бутылочкой нашатырного спирта в кармане, особенно опекал лиц стоявших в почетном карауле. Среди них было очень много пожилых людей (академик Комаров, актриса Корчагина-Александровская, старые большевики и др.), за реакцию которых я очень опасался.

На следующий день я заметил, что появилось много каких-то людей, усилилась охрана. Когда я, стал в кулуаре у дверей медпункта хотел закурить, ко мне подошли и попросили этого не делать. И через короткое время я увидел, как в правый кулуар вошла большая группа людей. Впереди шли: Сталин, Молотов, Жданов и Ворошилов. Чуть сзади шел Ягода. Других я не знал. Они прошли очень близко от меня.

Перед выносом тела для отправки в Москву, мне было поручено договориться с начальником охраны об осмотре тела Кирова. Врачей-анатомов беспокоило состояние пятна на лбу Кирова, о котором я упоминал. В нем могли начаться процессы разложения, учитывая достаточно длительное пребывание тела в душной обстановке. Нам было предоставлено 5 минут от момента прекращения допуска к телу, до момента последнего почетного караула в пустом фойе, в который должны были встать Сталин, Молотов, Жданов и Ворошилов.

Приехали Вайнберг и Витухновский с какой-то жидкостью и мы сделали все что надо.

Мне удалось видеть этот почетный караул в пустом фойе.

Затем гроб вынесли — впереди несли огромный венок от Сталина — и отвезли на Московский вокзал.

Фотограф Ленсовета Булла, который все время во дворце снимал, подарил мне потом большую пачку фотографий. Эти фотографии я храню до сих пор. Должен однако сказать, что часть фотографий я уничтожил. Когда начался период репрессий, когда все секретари райкомов и близкие к Кирову люди были объявлены врагами народа, мои друзья посоветовали мне уничтожить те фотографии на которых были запечатлены эти «враги народа». Все мы тогда ждали ареста и обыска и хранить фотографии «врагов народа» было небезопасно.

Однако меня тогда это миновало — может быть потому что моей подписи на акте Рослякова не было, а может быть чисто случайно.

Как же произошло убийство Кирова, как все это понимали тогда люди стоявшие близко к этим событиям?

Позволю себе изложить коротко то, что мы знали и как понимали события декабря 1934 года.

Существовала традиция согласно которой перед выступлением Кирова в частности в Таврическом Дворце он из дома приезжал в Смольный. Там к этому времени в кабинете Чудова собирались все его соратники — секретари райкомов, председатели райсоветов и другие ответственные работники, которые его ждали и все вместе отправлялись в Таврический Дворец.

В сопровождении своего охранника — Борисова, Киров приехал в Смольный, поднялся по главной лестнице на 3 этаж и пошел на право по корридору, направляясь к своему кабинету. Борисов за ним не пошел, а ушел обратно.

Киров повернул налево в корридор, где были его и Чудова кабинеты (по левой стороне корридора), и подошел к своему кабинету. Надо сказать, что этот корридор был плохо освещен. У двери кабинета стоял Николаев. Надо полагать, что Киров его не заметил, прошел мимо и Николаев выстрелил ему в затылок с очень близкого расстояния. После этого Николаев выстрелил в потолок отбросил пистолет и упал симулируя покушение и на него.