Читать книгу - "В поисках агента. Записки офицера КГБ - Грегори Файфер"

Другая стоящая перед отделом задача заключалась в попытках сделать из сотрудника английского посольства нашего агента. Требовалось собрать о нем много сведений: что он любит, политические взгляды, его семья, прошлое и т. п. Мы изучали образ жизни кандидата, пытаясь выявить какие-либо его слабости — увлечение проститутками, азартными играми и т. п. — и узнать, как лучше их использовать в наших целях. Если была уверенность, что объект интереса может пойти на вербовку, мы, как правило, пытались завлечь его в наши сети через использование денег или секса. Одна из стандартных форм шантажа включала поимку объекта на спекуляции валютой — незаконном обмене на рубли иностранных денежных знаков.

Наиболее успешными были операции с привлечением так называемых «ласточек» — агентов-мужчин или женщин, подставляемых с целью сексуального соблазнения. Иностранца, который вступал в сексуальные отношения с «ласточками», обычно шантажировали сделанными фотографиями или кино- (звуко-) записями. Ему также угрожали скандалом. Например, беременностью девушки, с которой он встречался, и/или преследованием и угрозами со стороны ее фиктивной семьи. В кульминационный момент драмы на сцене появлялась фигура «спасителя», по легенде каким-то косвенным образом связанная с «жертвой», — обычно это был я или мой коллега, который предлагал уладить дело в обмен за определенные услуги. Этими услугами, естественно, являлось получение оперативной информации о деятельности посольства или СИС. Трудность заключалась во все большем наращивании темпов и объемов работы в этой игре «в шпионы», чтобы в итоге превратить объекта разработки в полноценного агента.

Мы не испытывали недостатка в сценариях по шантажу. Один английский дипломат имел привычку заниматься сексом с проституткой в машине (учитывая абсолютную невозможность в то время свободно снять для этого в какой-либо гостинице номер, подобные затруднения испытывали многие — как иностранцы, так и советские граждане; для этих целей у московских таксистов имелась разветвленная сеть соответствующих услуг). Мы навели о нем справки и узнали, что он был женат. Последующее было делом техники. Дипломата с его дамой сердца сфотографировали, а потом показали снимки. Правда, в этом конкретном случае замысел не удался. Объект вербовки отказался пойти на сотрудничество, информировал о случившемся посла, а затем выехал в Англию. Так заканчивались многие наши подобные операции.

Одним из моих агентов (агентесс), я буду называть ее Ларисой, была симпатичная 25-летняя блондинка с хорошим английским языком, работавшая в УпДК (Управление по обслуживанию дипломатического корпуса) — государственной организации, которая предоставляла иностранным посольствам различные услуги: подбор мест проживания для их персонала, мебели, продуктов и пр. По роду своей работы Лариса общалась с иностранными дипломатами и другими сотрудниками ряда посольств, в том числе и посольства Великобритании. Она была целеустремленным профессионалом и с успехом использовала свои впечатляющие женские достоинства. В рамках своей работы с находящимися у меня на связи советскими агентами я периодически заслушивал ее отчеты на конспиративных квартирах, которые имелись у КГБ в разных частях города. (По соображениям конспирации я не мог открыто встречаться с агентами, и им также было запрещено прилюдно входить в здание КГБ.) В ходе одной из таких рутинных бесед Лариса упомянула об одном сотруднике административной службы английского посольства, который проявил к ней интерес. Вернувшись на Лубянку, я посмотрел, что у нас на него имеется. Сорокалетний дипломат, женат, находится в Москве уже два года. Я его буду называть Эдвардом Джонсоном. Какими-либо компрометирующими его сведениями мы не располагали, однако проявленный им интерес к Ларисе был первой трещиной в его пока монолитно-нравственной фигуре.

Как обычно делается в таких случаях, я попросил Ларису написать о Джонсоне подробную справку. Я также посоветовал ей начать кокетничать с англичанином, чтобы определить, серьезно ли он ею заинтересовался или просто шутит. Мы несколько раз контролировали их встречи. Я не знал, имеется ли у меня достаточно доказательств, компрометирующих его, и располагал ли он возможностями доступа к представляющей интерес информации. Однако, когда Лариса сообщила мне, что дипломат ею серьезно увлекся, я решил попытаться поймать его в «любовные сети». Лариса дала на это согласие.

Когда Джонсон начал домогаться сексуальной близости с Ларисой, мы оборудовали одну из наших конспиративных квартир подслушивающими устройствами и скрытыми кинокамерами. Однажды Лариса привела его на ночь в квартиру и как бы между прочим заметила, что квартира принадлежит ее знакомому. На следующий день я располагал достаточными материалами, чтобы сделать подход к Джонсону, однако начальник английского отдела Маркелов не согласился с этим, сказав, что для компрометации англичанина следует иметь более весомые доказательства. Поэтому пришлось начать опять практически все заново, пока Лариса и дипломат продолжали свои тайные встречи. Некоторое время спустя я предложил ей сказать Джонсону, что ее знакомый — владелец квартиры — собирается в командировку за границу и хотел бы купить валюту. Дипломат согласился продать небольшую сумму фунтов стерлингов.

Знакомым Ларисы был я. Джонсон оказался высоким, стройным и красивым, одет был в отличный, хорошо сшитый костюм. Мне стало понятно относительно быстрое согласие Ларисы на участие в операции. Его аристократическая внешность и манеры заставили меня задуматься, почему он пошел на все это. Он не любил свою жену? Или же был достаточно наивным, чтобы ощущать себя в безопасности в России? От Ларисы я знал, что Джонсон серьезно относится к их отношениям. Дипломат был внешне спокоен. По роду своей работы в посольстве он часто встречался с советскими гражданами и, чтобы сделать обстановку более дружеской, рассказал мне несколько смешных историй. Я решил вести себя таким же образом. Найдя в холодильнике на кухне бутылку водки, я наполнил рюмки. Мы выпили и приступили к намеченному бизнесу. Спрятанные камеры фиксировали нашу финансовую сделку. Мы еще раз выпили, затем я попрощался и вышел, оставив пару заниматься более интересным делом, которое тоже фиксировалось.

Месяц спустя Маркелов приказал мне продолжить атаку. Лариса информировала Джонсона, что я вернулся из командировки и хочу увидеть дипломата и, если он не возражает, поблагодарить его. Он согласился, и мы все трое опять встретились в «моей» квартире.

— Большое спасибо за помощь, Эдвард, — сказал я. — Мне было бы практически невозможно что-либо купить, рассчитывая только на мои жалкие загранкомандировочные. — Чтобы создать нужную атмосферу, я с чувством сожаления и обиды добавил: — Вы же знаете, за нами за границей постоянно следят.

Джонсон поверил каждому моему слову, а мне стало англичанина почти жаль.

В дверь громко постучали. Лариса встала, чтобы ее открыть. В квартиру вошли двое мужчин в серых костюмах. Лицо англичанина сделалось пепельным. Один из вошедших представился на русском языке, другой стал переводить.

— Я офицер Комитета государственной безопасности. Мы располагаем сведениями, что Вы заняты в Советском Союзе незаконной деятельностью, каковой является продажа иностранной валюты.