Читать книгу - "История гестапо - Жак Деларю"

Он доложил о произошедшем своему начальнику. Оценив высокую важность дела, они решили обратиться в штаб-квартиру СА, откуда их направили в гестапо.

Гестаповцы забрали Ралля из тюрьмы Нойруппин под предлогом того, что им необходимы его свидетельские показания. Они переправили его в Берлин, в штаб-квартиру гестапо, где подвергли двадцатичетырехчасовому допросу.

Недолго медля во все концы понеслись гестаповские эмиссары. В Лейпциг они отправились перехватывать письмо, адресованное следователям Верховного суда, которое было написано следователем тюрьмы Нойруппин и посланное вместе с копией протокольной записи показаний Ралля.

Рейнекингу, моментально получившему в Нойруппине чин командира взвода, было поручено уничтожить оригинал протокола. Кроме того, гестапо провело обыск на дому у Ралля, у его любовницы и повсюду, где он мог оставить письмо или какие-то заметки.

Надежды Ралля оправдались – он обрел свободу. Полную свободу. Его труп обнаружили несколько дней спустя на поле, вывернутый крестьянским плугом при пахоте. Труп был зарыт всего на двадцать сантиметров глубины. Ралль был задушен.

Из этой информации можно сделать один вывод: роль гестапо здесь очевидна. Не составляет ни малейшего сомнения, что поджог рейхстага был осуществлен штурмовиками по инициативе гестапо, автором плана был Геббельс, а Геринг выступил сообщником.

А что же делал здесь ван дер Люббе? Несчастный был гомосексуалистом, что было установлено в ходе судебного процесса. Он нередко посещал ночные приюты, сомнительные берлинские ресторанчики и знал многих представителей этого специфического сообщества, вращавшихся там.

Штурмовики наполовину состояли из гомосексуалистов: среди них процветала «мужская дружба». А подавал им пример глава генерального штаба СА – Рем. Берлинско-бранденбургское подразделение штурмовиков, к которому принадлежали поджигатели, было также заражено этим «вирусом». Окружение Эрнста, а может быть, и он сам, Гейнс и многие другие были частью этого «братства», среди них набирали личных охранников, шоферов и доверенных лиц. Благодаря своим тайным связям в этой среде голландец попал в круг внимания во время разработки планов поджога. Они сразу придумали, как его использовать. Этого дурачка, несомненно, морально обработали, разожгли его анархистские наклонности, убедили сокрушить символ общественной системы, которую он ненавидел. Подобно Герострату, Люббе швырнул в рейхстаг свой пылающий факел. Во время процесса он бормотал о том, что «там были и другие». От него не смогли добиться больше ничего; он впал в отупение, в котором врачи усматривали симптомы действия скополамина.

О существовании подземного хода известно Международной комиссии по расследованию обстоятельств пожара, находившейся в Лондоне. Во время процесса лейпцигский суд отправился в рейхстаг и спустился в тот проход. Он заключил, что поджигатели не могли проникнуть этим путем, поскольку ночные сторожа клятвенно заверили судей в невозможности преступников пройти здесь незамеченными.

Несчастный ван дер Люббе заплатил жизнью за то, что случайно оказался на пути поджигателей в коричневых рубашках. И он был не единственным. Большинство поджигателей пали под пулями своих сообщников: гестапо не любило свидетелей.

Поджог рейхстага и Лейпцигский процесс поместили нацистский режим, его методы и его деятелей под неумолимый свет прожекторов международного общественного мнения. Весь мир понял, что собой представляет их идеология, оценил их «мораль» и установил, что речь идет о самом страшном типе убийц. Из всего этого было нетрудно сделать очевидные выводы.

Однако все это требовало мужества. Гораздо легче было, закрыв глаза, предоставить убийцам продолжать террор. Ибо гестапо уже умело заставлять молчать слишком болтливых.

Через несколько лет Репке напишет: «Сегодняшняя мировая катастрофа – это гигантский счет, предъявленный миру, который остался глухим ко всем тревожным сигналам, все громче звучавшим с 1930-го по 1939 год и предвещавшим низвержение в ад, в который демоны от национал-социализма хотели ввергнуть сначала Германию, а потом весь мир. Ужасы этой войны являются теми же, которые мир наблюдал и допускал в Германии, поддерживая нормальные отношения с нацистами, организовывая вместе с ними международные праздники и конгрессы».