Читать книгу - "Крах 1941 - репрессии не при чем! "Обезглавил" ли Сталин Красную Армию? - Андрей Смирнов"

Те же самые проблемы оставались в РККА и в 1936-м. «Органы управления, – значилось в директиве наркома обороны № 22500сс от 10 ноября 1936 г. «Об итогах оперативной подготовки за 1936 год…», – еще не научились правильно организовывать управление в подвижных фазах операции»; «в динамике боевых действий в большинстве случаев связь нарушается […]». А в докладе М.Н. Тухачевского от 7 октября 1936 г. «О боевой подготовке РККА» констатировалось «систематическое недовыполнение требований по изжитию слабых мест в управлении боем»115.

Для первой половины 1937 г. сведениями о качестве управления войсками в оперативном звене мы не располагаем, но в тактическом звене оно по-прежнему было невысоко. «Командир, – значилось в директивном письме А.И. Егорова от 27 июня 1937 г., – нетвердо управляет и командует частью в тактической обстановке»; штабы полков и батальонов «как органы управления боем не сколачивались»….116

Как видим, «уровня, требуемого условиями современного общевойскового боя», управление войсками в РККА не достигало и в «предрепрессионный» период. Проверим этот вывод, сравнивая уже не общие оценки, а те, что относятся к командирам и штабам того или иного конкретного звена.

25 ноября 1937 г. А.И. Егорову пришлось отметить, что командиры стрелковых подразделений в Красной Армии не умели управлять огнем своих отделений, взводов, рот и батальонов. Но то, что во взводе и стрелковой роте «не отработано управление огнем», что в роте и батальоне «управление огнем в условиях подвижного боя и взаимодействия разных видов огневых средств» «находится не на должной высоте», он констатировал еще 8 декабря 1935 г., выступая на Военном совете при наркоме обороны!117 Из 45 освещаемых нашими источниками тактических учений, прошедших в «предрепрессионном» же 1936 г. в частях трех самых крупных военных округов – КВО, БВО и ОКДВА, неумение комсостава управлять огнем было отмечено на 30, а хорошим или хотя бы удовлетворительным было признано лишь в трех случаях (в остальных 13 проверяющие его не охарактеризовали). На то, что в КВО такая картина была тогда нормой, указывает даже годовой отчет этого округа от 4 октября 1936 г., признавший при всей своей «отлакированности», что у командиров стрелковых подразделений «нет еще достаточно прочных навыков в сознательном управлении огнем на боевых стрельбах (стрелковая разведка, оценка и выбор целей, распределение огня, постановка огневых задач)»118. По крайней мере, для командиров рот и батальонов это было тогда нормой и в ОКДВА: согласно годовому отчету самой же этой армии от 30 сентября 1936 г. комроты и комбаты «не научились применять массированный огонь станк[овых] пулеметов в момент огневой подготовки атаки и для поддержки самой атаки»119. А ведь мощь пехотного огня тогда определял именно пулеметный…

Мы видели далее, что в конце августа 1937 г. в 109-м, 110-м и 111-м стрелковых полках 37-й стрелковой дивизии БВО командиры отделений не ставили задач своим снайперам, автоматчикам (бойцам, вооруженным автоматической винтовкой АВС-36), гранатометчикам (бойцам, имевшим ружейные гранатометы, т. е. винтовки с надетой на ствол мортиркой для стрельбы 40,6-мм ружейными гранатами Дьяконова) и пулеметчикам – а последних еще и располагали не на флангах, а в центре боевого порядка (из-за чего, поднявшись в атаку, стрелки закрывали пулеметчикам секторы обстрела). Но до начала чистки РККА подобные промахи в этих частях совершали даже командиры взводов, рот и батальонов! Так, в октябре 1936-го командиры стрелковых рот в 110-м полку точно так же не ставили никаких задач своим пулеметным взводам, а в 109-м и 111-м переставали ставить их сразу же после завязки боя. Судя по годовому отчету 37-й дивизии от 1 октября 1936 г., признавшему неумение комбатов использовать свои пулеметные роты, так же поступали тогда и командиры батальонов. А размещать пулеметы внутри боевого порядка стрелков в 110-м полку в октябре 1936-го считали возможным и командиры пулеметных (!) взводов… В 111-м (другие тогда не проверялись) управление огнем было «слабым местом» командиров отделений, взводов и рот еще и в мае 1937-го120. Значительная часть их не только плохо умела находить цели и указывать их бойцам или подразделениям, но и (в точности, как и в августе!) не знала команд, применяемых для управления огнем!

Неумение командиров стрелковых подразделений управлять боевыми порядками (и в том числе «взаимодействием огня и движения»), увиденное Ворошиловым и Буденным на сентябрьских маневрах 1937 г. в МВО и БВО, А.И. Седякин характеризовал как типичное для всей РККА (и особенно для МВО!) еще в своем докладе от 1 декабря 1935-го. Характерным оно было тогда и для БВО. На первом из двух тактических учений 1935 г. в этом округе, подробно освещаемых сохранившимися источниками, – учении 27-й стрелковой дивизии под Лепелем 17 марта 1935 г. все управление «взаимодействием огня и движения» (предполагающим чередование бросков и перебежек с залеганием, окапыванием и подготовкой следующего броска огнем) сводилось к «громкому «Вперед», повторяемому всеми от командира батальона до командира отделения». «Недоработанность» «взаимодействия огня и движения» зафиксировали и на втором учении, прошедшем в середине сентября в 43-й стрелковой дивизии под Идрицей…121 То же и в 1936-м: даже на разрекламированных Белорусских маневрах на глазах начальника УБП РККА комсостав 2-й стрелковой дивизии «управлял» атакующими подразделениями так, что вместо «взаимодействия огня и движения» они демонстрировали все то же «огульное, мало осознаваемое по тактическому своему смыслу движение вперед». Судя по указанию А.И. Седякина на то, что «подготовка дивизий и бригад» в БВО отличалась в то время «большой равномерностью», не лучше было и в других соединениях…122 То, что эта проблема возникла отнюдь не в результате начавшихся репрессий, видно даже из годового отчета БВО от 15 октября 1937 г., в котором, как мы видели, значится, что «управление боевыми порядками взвода и роты» «по-прежнему остается [выделено мной. – А.С.] на низком уровне».

Это видно и на примере четырех стрелковых полков лучше других освещаемого источниками 23-го стрелкового корпуса, в которых в августе 1937-го было зафиксировано неумение командиров взводов организовать «взаимодействие огня и движения». То, что в 109-м и 111-м полках «движение пехоты не всегда обеспечено огнем» и что в этом «виноваты к[оманди]ры», комкор-23 К.П. Подлас лицезрел еще на учениях, устроенных им этим частям в октябре 1936-го! То же самое увидел он, и пропустив в мае 1937-го (т. е. опять-таки до чистки РККА) через тактические учения 111-й и 156-й полки: управление накапливанием сил на исходном рубеже и «взаимодействием огня и движения» является «слабым местом» командиров подразделений (причем опять-таки всех, а не одних лишь взводов)…123

Общий «невысокий» уровень «управления отделением в бою», зафиксированный осенью 1937-го в ОКДВА, до начала массовых репрессий был характерен для всей Красной Армии! Младший командир, прямо указывал в своем докладе от 7 октября 1936 г. «О боевой подготовке РККА» М.Н. Тухачевский, «слабо руководит в бою своей частью» (этой «частью» чаще всего было отделение). «Тактическая подготовка младшего командира, – читаем мы в директивном письме А.И. Егорова от 27 июня 1937 г., – страдает теми же недочетами, что и подготовка среднего и старшего командира» (а этот последний, отмечалось чуть выше, «нетвердо управляет и командует частью в тактической обстановке»)…124 Что же касается самой ОКДВА, то в обоих ее соединениях, для которых этот вопрос освещается источниками (21-я и 26-я стрелковые дивизии), отделения слабо управлялись и в 1935-м (когда в 21-й «отделкомы» демонстрировали проверяющим незнание… необходимости «взаимодействия огня и движения», а в 26-й – неумение и управлять огнем, и отдавать приказания), и в «дорепрессионном» же марте 1937-го (когда военком 63-го стрелкового полка 21-й дивизии докладывал, что младшие командиры «до сих пор не научились управлять своим подразделением»125).