Читать книгу - "Команданте Чавес. Его боялась Америка - Виктор Чернов"

Менее чем за год исходные цели революции (изменение характера власти и собственности) были достигнуты. Контрреволюция отступила на резервные позиции, решив – лишь напоследок – использовать легальные возможности, предоставленные ей конституцией и демократическими свободами[42].

Осенью 2002 года на выборах в крупнейшей стране Южной Америки – Бразилии – победил кандидат левых сил (в прошлом чистильщик обуви, токарь, профсоюзный лидер, создатель и руководитель Партии Трудящихся) – Луис Игнасио да Сильва. Одновременно, в том же 2002 году в Боливии, Эквадоре, Парагвае и Перу ушли в отставку под давлением народных масс прежние президенты.

В 2004 году к левому фронту Венесуэлы и Бразилии присоединяется Аргентина, левые побеждают и в Уругвае. Тогда же Уго Чавес выдвигает программу построения «социализма XXI века», а в 2005-м на выборах в Боливии побеждает Эво Моралес.

Моралес – первый в истории индеец, возглавивший государство в Латинской Америке. Кроме того, он пообещал легализовать производство коки. Моралес пришел к власти как лидер массовых социальных движений, взяв на себя очень серьезные обязательства перед ними. Прежние боливийские правительства, начиная с середины 1990-х годов, разваливались одно за другим, их сметали народные выступления, забастовки и дорожные блокады. Моралес пообещал серьезные перемены, которые позволили бы преодолеть хронический кризис. В первую очередь он национализировал энергетические ресурсы, а затем присоединился к интеграционному проекту Венесуэлы и Кубы. Так было создано ядро сопротивления неоколониальной политике США. Впоследствии к этому ядру присоединился и Эквадор.

Празднование восьмой годовщины победы Чавеса в Апрельском перевороте 2002 года, Каракас, 13 апреля 2010 года

Эти страны составили блок АЛБА – «Боливарианский союз во имя народов нашей Америки», а сам блок современным воплощением мечты Симона Боливара об объединении Латинской Америки.

Другая группа государств, проводящая более умеренную экономическую политику, включает Бразилию, Аргентину, Уругвай, Парагвай, Сальвадор и Перу. Наиболее важным шагом в интеграции этих стран было создание сообщества Mercosur, единого рынка, объединившего наиболее развитые страны южноамериканского региона – Бразилию, Аргентину, Уругвай и Чили.

Правоцентристскими остались правительства Колумбии, Мексики, Панамы, Гондураса, Чили, Гватемалы, Доминиканской Республики и Коста-Рики.

Директор Научно-информационного центра Института Латинской Америки РАН Александр Харламенко отметил, что «никогда раньше такой ситуации с доминированием левых и левоцентристских правительств в регионе не было… Сейчас они подошли к определенной развилке. Вопрос в том, удастся ли им справиться с новыми вызовами, в частности с возросшими требованиями той части народов, которая пока не получила удовлетворения своих социальных ожиданий. Дело в том, что начиная со времен Конкисты, значительная часть жителей Латинской Америки не допускалась ни к политической, ни к официальной гражданской жизни – с ними никто не считался. И если властям удастся вывести курс социальной интеграции на новый уровень и не восстановить против себя ту часть народа, которая сейчас недовольна, они смогут и дальше продолжать углублять социальные преобразования и действительно вырабатывать какую-то новую модель общества социальной справедливости XXI века. Но существует реальная опасность, что это социальное недовольство будет обращено против самих левых режимов, а в конечном счете – и против самих недовольных. Тогда они получат перспективу правого, неолиберального реванша, которую уже обозначают Мексика, Гондурас, Чили, Панама. Новая волна приватизации образования и медицины, вытеснение миллионов людей из «официальной» экономики в «теневую» с утратой всех социальных прав и гарантий, полицейские репрессии и террор полувоенных банд, массовый социальный протест – вот сегодняшняя судьба этих стран и предупреждение другим»[43].

Александр Рублев пишет, что «…привлекательным для распространения идей Чавеса регионом может оказаться Африка, где стремительный рост численности населения накладывается на столь же быстрое ухудшение экономической ситуации. В условиях обострения мирового финансового кризиса потенциальными странами-реципиентами доктрины «социализма XXI века» может стать Южно-Африканская Республика, в правящих кругах которой после отставки президента Табо Мбеки растут леворадикальные настроения.

В принципе, правящий в ЮАР Африканский Национальный Конгресс всегда позиционировал себя в качестве левой и социалистической организации, однако после демонтажа режима апартеида в 1994 году эта идентификация носила чисто декларативный характер. Сейчас же все может измениться, и смена власти в ЮАР, где есть большие индийские и мусульманские общины, может создать предпосылки для превращения «социализма XXI века» в явление уже не локально южноамериканского, но и мирового масштаба»[44].

К. Майданек подводит итог современному состоянию стран Латинской Америки: «Наиболее очевидным из происшедших сдвигов стало, конечно, резкое усиление сопротивления прямой политической и экономической экспансии Севера. Сопротивления, возглавленного тандемом Венесуэла – Бразилия… Одновременно были предприняты реальные шаги (о мере их необратимости выскажется будущее) к экономической и политической интеграции южноамериканского ареала…

Не исключено, что историк будущего отметит успехи этой попытки объединить регион, как главное свершение альтернативного движения Латинской Америки в начале XXI века. В то же время несомненной его заслугой является и то, что в упорной борьбе против неолиберальной глобализации левые силы региона воссоздали межрегиональные политические, культурные, психологические связи Латинской Америки со всеми мирами человечества (связи, резко ослабленные в 80-90-х годах). В данном плане региональное «восстание бедноты» привело к результатам, прямо противоположным синхронному «восстанию ислама».

Важно и другое: какой бы характер не приняло дальнейшее развитие событий, из идейно-политической и цивилизационной истории Латинской Америки уже не вытравить сам факт создания на половине территории региона коалиции независимых левоориентированных правительств, связанных отношениями взаимной помощи и поддержки. Линия, проведенная от проекта Боливара через 50–70-е годы XX века и через начало века XXI, имеет шанс уйти в бесконечность. В исторической памяти этого и будущего поколений останется, наверное, и образ Латинской Америки начала XXI века как центральной зоны глобальной альтернативы, альтернативной системы ценностей на планете»[45].