Читать книгу - "Мы не "рабы", а внуки божьи! Языческая Русь против Крещения - Лев Прозоров"

Значит, не приходится и говорить о «примитивном» язычестве, за которое держались по невежеству, пока не знали христианства, не приходится и говорить, что язычество было темнотой, уничтоженной одним проникновением на Русь «света истинной веры».

Не приходится рассуждать о некоей «природной» склонности русов к православию.

Напоследок, в заключение этой вводной главы – краткий, даже не портрет – набросок, очерк облика и первой половины жизненного пути того, кто, собственно, и привёл на Русь новую веру – не просто терпел её приверженцев, как его предки, или относился с доброжелательным интересом – как убитый им брат, даже не просто принял сам эту веру, как бабка.

Он был первым христианским правителем страны, начавшим обращать всю страну в иноземную веру, и с него эта череда не прерывалась.

И право же, читатель, не моя вина, что облик этот и этот жизненный путь имеет так мало общего с ясноглазым рыжебородым витязем из свежего мультфильма, говорящим голосом бандита Сашки Белого из фильма «Бригада» (точнее, конечно, актёра Сергея Безрукова).

Даже невероятная география этого мультика – в котором от Руси до Византии (находившейся, если кто не знает, там, где сейчас – Турция) плыть всего-то три дня, новгородцы всерьёз опасаются нападения на их город печенегов из южноукраинских степей, византийские купцы, прежде чем попасть в Киев, приплывают в деревеньку, стоящую на пути из Новгорода в Киев.

На ту же деревеньку нападают печенеги, византийский император заявляет, что Русь – щит Византии (напоминаю, находившейся на месте нынешней Турции) от печенегов (совр. Южная Украина) [15] – даже вся эта фантасмагория, способная не хуже той злополучной карты из романа «Золотой телёнок» довести какого-нибудь несчастного географа до сумасшедшего дома, имеет больше общего с реальностью, чем нарисованный в том же фильме благостный образ простоватого, но отважного князя.

Для начала – несколько слов о происхождении. Отец будущего крестителя Руси более или менее известен – великий князь Святослав Игоревич. Любопытнее фигура его матери.

До сих пор ещё мелькает на страницах популярных изданий и многими принимается на веру романтическая версия, высказанная ещё в XIX веке Д. Прозоровским.

В 70—80-х годах следующего, XX столетия для её популярности немало постарался киевский краевед Анатолий Маркович Членов.

Речь о том, что мать Владимира якобы приходится дочерью древлянскому князю Малу. Оснований для этой теории, в общем-то, почти никаких, и серьёзные учёные её не рассматривают.

Только лишь некоторое созвучие между именем мятежного древлянского князя и настоящим отцом Малки и Добрыни, неким «Мальком Любечанином».

На этом основании с помощью притянутых, мягко говоря, за уши «данных» русских былин Анатолий Маркович сочинил целую «древлянскую теорию», точнее, драматический роман о борьбе отважных древлян с варяжско-норманнскими оккупантами.

К первым русским князьям, создателям державы, Рюрику, Олегу и Игорю, Членов относился с какой-то воистину биологической ненавистью.

Святослава изображал недалёким солдафоном, марионеткой в руках «варяжских интервентов», проливавшим кровь русских воинов в ненужных-де Руси походах на культурных ромеев и добрых хазар, защищавших-де Русь от… арабов.

Как говорил сородич Анатолия Марковича, заменательный советский киноартист Владимир Абрамович Этуш в фильме «Иван Васильевич меняет профессию», – «Закусывать надо!».

Вообще-то последний крупный поход арабов полководца Буги-старшего в направлении будущей Руси состоялся ещё до «призвания варягов» и сорвался не из-за доблести наёмников хазарского кагана, а оттого, что сыны жарких аравийских пустынь испугались зимних холодов… на Северном Кавказе, в Осетии.

До Руси это воинство попросту не дошло бы – перемёрзло бы насмерть где-нибудь в районе Кубани или Северского Донца.

Когда в финале своего труда «По следам Добрыни» Анатолий Маркович заставляет своих героев, Владимира и его дядьку по матери, взять «за образец государственного устройства Руси», ни много ни мало, двенадцать колен Израилевых («библейская федерация 12 свободолюбивых племён, вырвавшихся из-под ига фараона и ведомых могучей рукой Саваофа»), уже не знаешь, смеяться или плакать.

Православных патриотов, цепляющихся за «древлянскую теорию» происхождения равноапостольного князя, можно поздравить с таким иудеологом.

Ни малейших намёков на древлянское происхождение Малки и её брата в летописи нет. Когда Святослав распределяет княжения в землях Руси и речь заходит о Древлянской, про Владимира никто и не вспоминает – а ведь это, казалось бы, естественнее всего, раз уж они сами древляне.

В Древлянскую землю отправляют княжить Олега Святославича. Нет и намёка на то, чтобы Мал – или его наследник – остались в живых после побоища 946 года.

И чего ради Ольга стала бы держать при дворе детей своего злейшего врага, детей того, кто считался убийцей ее мужа? Виновники, свидетели, соучастники – Мал с семейством не были нужны Ольге ни в каком из этих качеств.

Более того, даже этимологического родства между именами Мала Древлянского и Малъка-Любечанина, как выясняется, нет. Передаю слово Алексею Карпову, автору биографии Владимира, вышедшей в 1997 году в серии «Жизнь замечательных людей»:

«Имена Мал и Малък – разного происхождения. Если в имени Мал без труда виден славянский корень, то основа имени Малък, вероятно, иная. В семитских языках (арабском, древнееврейском) слово «Malik» («малик») означает «царь», «правитель»».

Карпов предполагает хазарское происхождение Малки и её брата. Собственно, это предположение выдвинули ещё в 1970-х годах гебраист Валерий Емельянов (ныне, к сожалению, покойный) и А. Добровольский (известный также как Доброслав).

Карпов, увы, не то не счёл необходимым сослаться на первооткрывателей, не то и впрямь ничего о них не слышал, что тоже вполне допустимо – исследования обоих авторов игнорировались в «академической среде», запуганной жупелом «антисемитизма» [16] .

В любом случае с радостью исправляю это, сознательное или нет, упущение исследователя. Единственное, в чем не могу с ним согласиться – так это в предположении, будто Малък мог быть «хазарским беком», наместником в городе Любече.

Я весьма скромного мнения о пресловутом «государственном гении» святой Ольги – и уже высказывал всё, что я думаю по этому поводу, в книгах «Святослав» и «Кавказский рубеж», но всё же мне трудно допустить, чтобы даже при ней, спустя полстолетия после Олега Вещего, в русских городах вновь появились хазарские наместники!

А вот с утверждением Карпова – «славянское имя сына Малька Добрыни в этом случае не должно смущать» – я как раз охотно и целиком соглашусь.

Ещё в «Киевском письме», документе из деловой переписки, которую еврейская община Киева не то в X, не то в IX веке вела с единоверцами из далёкого Каира, появляются имена вроде Иегуды Северяты и Гостяты Кабиарта бен Коген (сочетание, кстати, фантасмагорическое – имя славянское, прозвище тюркское, а фамилия обозначает принадлежность к касте потомков жрецов-когеним Иерусалимского храма, которая не смешивалась не то что с гоями-инородцами, но даже и с другими евреями).