Читать книгу - "Е. П. Блаватская. История удивительной жизни - Сильвия Крэнстон"

В этом самом письме Блаватская признавалась в том, что изучала книги из библиотеки прадеда, посвящённые «алхимии, магии и другим оккультным наукам». «Парацельс, Кунрат и Агриппа, – писала она, – все они говорили о „бракосочетании красной Девы c Иерофантом“ или „астрального минерала с сивиллой“, о сочетании женского и мужского начала»^[127], которое на Востоке принято называть гармонией Инь и Ян.

Во времена Е. П. Блаватской образованные люди высмеивали сумрачный язык алхимиков, но сегодня дело обстоит иначе. Последние 30 лет жизни Карл Юнг посвятил «алхимии в религиозно-психологическом смысле»^[128]. «Должен признаться, – писал Юнг, – мне нелегко было побороть свойственное многим предубеждение против кажущейся абсурдности алхимии… Однако моё терпение было щедро вознаграждено… Настоящая алхимия не может быть средством обогащения или карьерой, она истинное искусство, которое рождается только в молчаливом, самоотверженном труде»^[129]. Из «Алхимических исследований» Юнга становится ясно, что истинные приверженцы алхимии «не были заурядными золотоискателями, но стремились обладать золотом знаний; их интересовала не трансмутация основных металлов, а психическая трансформация их собственной личности; их целью был не эликсир бессмертия, а философский камень, таинственный lapis, символизирующий самого человека»^[130]. Блаватская писала, что в мистическом смысле «философский камень символизирует трансмутацию низшей животной природы человека в высшую божественную». Последнюю она называет «универсальным растворителем»^[131].

Символ красная Дева требует дополнительных разъяснений, поскольку красный цвет у большинства людей ассоциируется со страстью. Юнг утверждает, что «красный и белый являются цветами алхимии; красный символизирует солнце, а белый луну»^[132]. Блаватская упоминает схожим образом «божественный золотисто-красный свет солнца», который «не имеет ничего общего с багровой краснотой кама-рупы»^[133]. (Сложносоставное слово «кама-рупа» на санскрите обозначает страстную человеческую натуру.) Как интригующе пишет Юнг, триединство тела, души и духа «должно преобразиться в круг, то есть, в беспрестанное рдение или вечное пламя». (Выделено курсивом автором текста.)^[134].

С того времени, как Е. П. Блаватская покинула Россию, события её жизни становится сложнее подтвердить документально. Она не вела дневника, и рядом не было её родных, которые могли бы стать свидетелями этих событий. Надя пишет: «За первые восемь лет мы, семья её матери, не получили от неё ни весточки, ни единого признака жизни, поскольку она боялась, что её выследит законный „господин и повелитель“». Лишь её отец «один знал о её местопребывании. Понимая, что он не в силах заставить её вернуться к [Никифору], он молчаливо согласился с её побегом и отсылал ей деньги, когда она находилась там, где могла безопасно получить их»^[135].

Вера Петровна Желиховская (1835–1896), сестра Е. П. Блаватской

Критикам Блаватской кажется невероятным тот факт, что в те дни женщина могла спокойно путешествовать по тем странам, в которых, как утверждалось, она побывала. В личной переписке с Синнеттом, который в то время находился в процессе создания её биографии, она напишет:

Что, если бы я призналась вам, ни капли при этом не солгав, что [в Индии] я была в мужской одежде (ведь я была очень стройна в то время)? Что бы сказали на это люди? И когда мы со старой графиней [Киселёвой] были в Египте, я переодевалась студентом, к её немалому удовольствию. «Господин студент», так она меня называла. Теперь Вы видите все мои трудности? То, что для другого было бы воспринято как чудачество или каприз, ныне будет лишь компрометировать меня^[136].

В Каире Е. П. Блаватская встретила профессора Альберта Лейтона Росона, который на тот момент был студентом художественного института в Соединённых Штатах. Так как они вновь встретились в Нью-Йорке два или три года спустя, а затем судьба столкнула их в этом же городе в 1870 г., его можно считать важным свидетелем некоторых её путешествий. У самого Росона была интересная жизнь, о которой написано в книгах «Кто есть Кто в Америке» (1607–1896) и «Биографический словарь выдающихся американцев XX века». Он изучал юриспруденцию и участвовал в археологических исследованиях, получил степени доктора богословия и юридических наук в Оксфорде, а также медицинскую степень в парижской Сорбонне. Автор множества книг о религии, филологии и археологии, он четырежды побывал на Востоке.

Свою встречу с Блаватской Росон описал в одной из статей уже после её смерти. Тогда она сказала ему, что занимается делом, которое однажды освободит человеческое сознание от оков. Росон отметил, что «она была совершенно бескорыстна в своём стремлении, часто повторяя: „То, что я делаю, исходит не от меня, а от пославшего меня“». (Евангелие от Иоанна, 7:16)^[137].

Путешествие на Средний Восток оказалось для Елены Петровны сплошным разочарованием. Она писала князю Дондукову: