Читать книгу - "Предательство в КПСС. Хроника разрушения СССР - Валерий Шамбаров"

Хотя обращают на себя внимание еще некоторые факторы. Роль Андропова в карьере Горбачева в литературе всячески выпячивается. Но Юрием Владимировичем как бы заслоняется и остается в тени фигура куда более крупная. Опять Суслов. А ведь Ставрополье было его «вотчиной». Он сам был здесь первым секретарем крайкома с 1939 по 1944 г. После освобождения Ставрополья от немцев формировал местные органы власти из своих ставленников. Потом секретарем крайкома стал его свояк (они были женаты на родных сестрах). Кто-то из этих ставленников Суслова покровительствовал Горбачеву в юности, когда тот вдруг получил орден, когда после МГУ его сразу выдвинули в краевое комсомольское руководство.

А «серый кардинал» Михаил Андреевич не прерывал связей со Ставропольем. Даже заговор против Хрущева оформился как раз здесь, в Тебердинском заповеднике, куда под видом охоты съезжались главные участники. Обеспечивал эти тайные совещания Кулаков, покровитель Горбачева. Судя по всему, так или иначе он был связан с Сусловым — у Брежнева или Подгорного никакой опоры на Ставрополье не имелось. И в отпуска на минеральные воды ездил не только Андропов. Суслов тоже. Иногда компанию ему составлял Громыко, которого Михаил Андреевич в значительной мере прибрал под свое влияние.

Факты позволяют уверенно предположить, что на Горбачева «положил глаз» и стал его поддерживать именно Суслов. Вскоре после избрания первым секретарем Ставропольского крайкома, в 1971 г., Михаила Сергеевича направили в Италию, на симпозиум молодых политиков левых партий. Это не могло обойтись без Пономарева и Суслова. А в 1973 г. заговорили о переводе Горбачева в Москву. Секретарь ЦК Демичев предложил ему место Яковлева, отправленного в Канаду, возглавить отдел пропаганды ЦК. Но Михаил Сергеевич отказался. После того, как посоветовался с Сусловым. То есть между ними уже существовали некие отношения, если не доверительные, то по крайней мере «серый кардинал» держал Михаила Сергеевича в поле зрения. Рассудил, что это поле деятельности для него не подходит. Зато в следующем году, сохраняя пост «хозяина» Ставрополья, Горбачев был избран председателем комиссии по делам молодежи Верховного Совета СССР. Должность не обременительная, но представительная — «светиться» на конференциях, конгрессах, в президиумах, да и в столицу наезжать почаще.

Потом председатель Госплана Байбаков звал Горбачева к себе заместителем по сельскому хозяйству, его выдвигали и на пост Генпрокурора вместо состарившегося Руденко. Однако эти должности были «тупиковыми», в стороне от партийной верхушки. А в 1976 г. сняли министра сельского хозяйства Полянского. За это направление в Политбюро отвечал Кулаков, прежний покровитель Михаила Сергеевича. Теперь предложил поставить его министром вместо Полянского. Однако новые покровители сочли ненужным, чтобы Горбачев и Кулаков оказались «в одной связке». У них на ставропольского лидера уже были иные планы.

Один из «аристократов духа» Георгий Арбатов вспоминал, что впервые услышал о Горбачеве весной 1977 г. В разговоре с Андроповым он коснулся болезни Брежнева. Посетовал, что руководство состарилось, а подходящих кадров на замену нет. Андропов отчитал его, что он просто не знает людей. «Слышал ли ты, например, такую фамилию — Горбачев?» Тот признался, что нет. «Ну вот видишь, а подросли ведь люди совершенно новые, с которыми действительно можно связать надежды на будущее». То есть Андропов уже считал его «своим» кадром.

Хотя как раз в это время, в 1977 г., старый друг Горбачева Зденек Млынарж, выпустил в Чехословакии диссидентское воззвание «Хартия 77». Его прижала местная госбезопасность, и он эмигрировал в Австрию. Был принят там в Институт международной политики. Начал заниматься разработками и распространением на Чехословакию «демократических» идей. Естественно, контактируя со спецслужбами Запада. Неужели председатель КГБ не удосужился разузнать о таких связях Михаила Сергеевича? Или… именно это устраивало Андропова? Или он вынужден был принять мнение неких более могущественных лиц?

А Горбачев с супругой тогда же, в 1977 г., решили вдруг провести свой отпуск необычным образом. Проехаться через всю Францию на автомобиле с переводчиком. Впоследствии заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК В. Севрук утверждал, что Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна попали в поле зрения экспертов ЦРУ еще в 1971 г., в Италии. Теперь для этого предоставились куда большие возможности. Можно не сомневаться, по пути им встречались «случайные» люди, говорившие по-русски. С высокопоставленными туристами заводили знакомства французские бизнесмены, политические деятели. Специалисты считают, что в подобных случаях прямая вербовка применяется редко, она не обязательна (и может отпугнуть партнера). Но составляются психологические портреты, определяются слабые места, подходы. А Раиса Максимовна ошалела от Франции, объявляла во всеуслышанье — нам надо жить так, как французы! Да и «единомышленник» Горбачевых Млынарж наверняка многое рассказал о них западным партнерам.

В октябре того же года Ставрополю исполнялось 200 лет, город наградили орденом. Вручать его приехал Суслов. В свою «вотчину» он явился по-семейному, взял с собой дочь Майю. Горбачевы все время проводили возле гостей, Раиса Максимовна буквально приросла к Майе. А когда узнали, что у дочки выпал день рождения, тут уж разошлись в торжествах и поздравлениях, завалили ее дорогими подарками. Вручили «сувениры» и для других членов семьи — шикарное импортное ружье для подводной охоты, моднейшую кожаную курточку для внука и другие «мелочи» [117]. Идеолог партии не отказался, взял. Спрашивается, зачем было Суслову подводное ружье? И неужели он при своем положении не мог достать таких курточек? А самому ему вообще ничего не требовалось. Он был аскетом, ел только гречневую кашу с молоком, ходил в старом пальто и неизменных калошах, ездил со скоростью 40 км в час. Но он оценивал «верность», услужливость. Все говорит о том, что его благоприятное впечатление о Горбачеве подтвердилось.

Вокруг одряхлевшего и впадающего в маразм Брежнева все более напряженно закручивалась борьба за власть. В Политбюро имелись руководители гораздо более молодые, чем Леонид Ильич или Суслов: Кулаков, Романов, Гришин. Дееспособные, энергичные. Но каждый из них был сам по себе. А у Суслова существовала разветвленная теневая группировка. Координировались усилия пропагандистского аппарата, международников, сереньких и незаметных партийных чиновников, мощного ведомства Андропова.

КГБ принялся расследовать преступления в московской торговле, закрутились «рыбное» и прочие подобные дела. Но лица, виновные в крупных махинациях, как правило, опирались на знакомства в окружении Гришина. Таким образом собирался компромат на него — вон каких помощников пригрел, какие безобразия допустил в столице. Про Романова, честнейшего патриота, великолепного организатора (и с диссидентами у себя в Ленинграде боровшегося куда более успешно, чем Андропов), вдруг из неведомых источников была запущена грязная сплетня. Будто он «по-царски» справил свадьбу дочери в Таврическом дворце, и разгулявшиеся гости якобы перебили драгоценный сервиз Екатерины II, взятый ради такого случая из Эрмитажа [117, с. 212–213]. Это было абсолютной ложью. Но она распространилась по всей стране! Подрывался авторитет Романова, внедрялся отталкивающий образ коррупционера и «барина».