Читать книгу - "Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле - Вадим Волобуев"

* * *

Не менее сильный удар получили друзья Иоанна Павла II и в Италии. Арест в феврале 1992 года второстепенного политика-социалиста Марио Кьеза за взяточничество неожиданно запустил маховик разоблачений, который перемолол едва ли не всю правящую верхушку, уличенную в коррупции и связях с мафией. Апрельские выборы закончились крупнейшей в истории неудачей хадеков, что вынудило уйти в отставку премьера Андреотти. В тот момент все думали, что это лишь временная передышка перед новым (каким уже по счету?) рывком старого интригана к власти. Но вскоре оказалось, что эти выборы были концом не только политика Андреотти, но и всей христианско-демократической партии, рухнувшей под грузом уголовных преследований ее членов. Впрочем, выигравшие выборы социалисты очень быстро последовали за хадеками. Операция «Чистые руки», затеянная вице-прокурором Милана Антонио Ди Пьетро, вызвала вторую за двенадцать лет коренную перестройку политической системы.

Мафия увидела в этом угрозу своим интересам и принялась наносить ответные удары. В мае 1992 года коза ностра взорвала в Палермо судью Джованни Фальконе с женой и тремя охранниками. Спустя два месяца погиб его коллега Паоло Борселлино. Однако уже в январе следующего года полиция схватила организатора этих убийств, «крестного отца» сицилийской мафии Тото Риину, а летом началось «дело Кузани», вскрывшее махинации при финансировании партий промышленными концернами, причем под ударом опять оказался ватиканский банк, через который, как выяснилось, передавались деньги на взятки высокопоставленным хадекам и социалистам. Это дело спустя год повлекло за собой другое, уже над политиками, которое неофициально прозвали «судом над Первой республикой»: на скамье подсудимых оказались сразу два бывших премьера (Беттино Кракси и Арнальдо Форлани), не считая министров и партийных лидеров. В 1993 году началось расследование и в отношении Андреотти по обвинению в причастности к убийству в марте 1979 года журналиста Мино Пекорелли. Это следствие затянулось аж до 2002 года. В итоге увертливого политика все-таки приговорили к длительному сроку заключения, но через год апелляционный суд снял с него обвинения за отсутствием доказательств.

Войтыла не бросал своих любимцев в беде. Посещая Польшу, неизменно встречался с Валенсой. Протянул руку помощи и Андреотти: 2 мая 1999 года, во время церемонии причисления к лику блаженных отца Пио, демонстративно допустил «божественного Юлия» к целованию папского перстня и несколько минут говорил с ним, напоследок перекрестив. Эта сцена случилась всего через два дня после того, как прокуроры в Перудже потребовали для Андреотти пожизненного срока. Иоанн Павел II, однако, верил в своего союзника. Сам он никогда не высказывался о деле бывшего премьера, зато сотрудники курии в беседах с журналистами объясняли его судебное преследование местью левых, имевших сильное влияние в органах юстиции, а также давлением США и Израиля, недовольных проарабской позицией Андреотти^[1079].

* * *

Войтыле не свойственно было приходить в уныние. Да и с чего ему было унывать, когда его вел сам Господь? Ощущение этого придавало ему сил, помогая устоять на ногах в самые тяжелые моменты. И если восьмидесятые стали десятилетием его политического триумфа, то девяностые превратили в святого.

«Услышьте мой крик! Крик серого, рядового человека, сына народа, который собственную и чужую свободу полюбил больше жизни. Опомнитесь! Еще не поздно!» Это сказал не Войтыла. Это сказал 59-летний бухгалтер Рышард Сивец, который сжег себя 8 сентября 1968 года на варшавском стадионе во время праздника урожая, протестуя против ввода войск в Чехословакию. Однако слова эти, записанные им на магнитофонную пленку за несколько недель до самосожжения, поляки услышали лишь в 1991 году, когда режиссер Мацей Дрыгас снял о нем документальный фильм, получивший главную награду на фестивале в Берлине^[1080].

Случайно ли, что в феврале 1992 года Иоанн Павел II тоже заговорил о крике? «Я прибыл сюда, чтобы услышать крик столетий, издаваемый поколениями черных рабов», — произнес он на сенегальском острове Горе, некогда служившем невольничьим рынком. Потрясенный тамошним музеем работорговли, понтифик экспромтом (!) произнес по-французски, наверное, самую пламенную из своих речей, которые слышал от него третий мир. «Я думаю, что Иисус Христос, как говорится, стал или, возможно, [хотел быть] рабом, слугой; он принес свет рабству. Этот свет обращен к Богу, к освобождению в Боге… в Боге любви»^[1081]. Не перекличка ли это (может быть, неосознанная) со словами Сивеца: «Умираю ради того, чтобы победила правда, человечность и любовь»? ^[1082]

По иронии судьбы поступок Сивеца, судя по всему, был вдохновлен самосожжениями буддистских монахов в Южном Вьетнаме, выступавших против притеснений со стороны президента Нго Динь Зьема, фанатичного католика, который вешал по всей стране папские флаги, а сам Вьетнам в 1959 году поручил опеке Девы Марии (за что и был вскоре убит).

Мы не знаем, как относился Иоанн Павел II к христианизаторским потугам Нго Динь Зьема, однако тот факт, что он не включил его в число мучеников и никогда не поминал в качестве светского миссионера, достаточно красноречив. Учение любви следовало прививать любовью и убеждением, а не силой. И понтифик делал это, неустанно подыскивая ключи к сердцам людей. В Сенегале он говорил о Христе как о невольнике, в Кении — как об африканце, а при посещении варшавской тюрьмы — как о заключенном. Во всех религиях присутствует Святой Дух (в большей или меньшей степени), а Бог-Отец един для христиан, иудеев и мусульман. В том же Сенегале Войтыла ясно выразил это на встрече с имамами: «<…> совершенно естественно, что верующие в Бога встречаются по-братски в духе диалога. Христиане и мусульмане, а также последователи еврейской религии принадлежат к традиции, которую все единогласно называют авраамической. В наших традициях Авраам именуется другом Бога»^[1083].

Новые времена — новые возможности. Стоило рухнуть советскому блоку, и перед римским папой открылись запертые прежде двери (правда, кое-где — просто по совпадению). В 1992 году он посетил сразу три африканские страны, куда прежде не ступала его нога: Сенегал, Гвинею и Анголу. Две из них (Сенегал и Гвинея) были населены почти сплошь мусульманами, зато Ангола на пару с Сан-Томе и Принсипи, куда также наведался в том году понтифик, относилась к числу немногих африканских государств с католическим большинством (наследие португальского колониализма). При этом в Гвинее до 1984 года строился социализм тоталитарного типа с элементами маоизма, а правившие в Анголе марксисты лишь за год до визита римского папы отказались от коммунистической идеологии и пошли на мир со своими противниками в гражданской войне.