Читать книгу - "Соловушка НКВД - Юрий Мишаткин"

Стоило ранним сентябрьским утром 1940 г. железнодорожному составу из Берлина замереть на пограничной станции Негорелое, пассажирам пройти таможенный осмотр вещей и всем едущим в Москву пересесть в другой поезд, чьи колесные тележки подходили к ширине рельс на территории СССР, как Марк Шлосберг остановился в коридоре у окна.

Когда поезд покинул новую границу с оккупированным Германией польским генерал-губернаторством, переводчик немецкой военной делегации не вернулся в купе. Жадно всматривался в перелески со стаями носящихся над ними грачей, поля со стогами убранной ржи, стреноженных в поле коней, будки путевых обходчиков. Одиночество нарушил худощавый полковник в накинутом на плечи мундире, с тлеющей сигаретой в руке. — Любуетесь покинутой родиной? Сколько лет не видели Россию?

Шлосберг понял, что собеседник знаком с его личным делом в Министерстве иностранных дел, где говорится, что переводчик родился в Царицыне, ребенком увезен в Швейцарию родителями, обрусевшими немцами, в рейх переехал пять лет назад.

— Страну, где появился на свет, помню смутно. Отец мудр — предвидел крах Российской империи, отречение от престола царя, его гибель, междоусобную войну, разруху и предусмотрительно спас семью. — Остались в России родственники?

— Имелись две тетки, вряд ли живы — сейчас им было бы за восемьдесят. Покойный отец писал в Царицын, переименованный в Сталинград, но ответа не дождался, видимо, старушки опасались репрессии из-за наличия родственников в капиталистической стране. — Не жаль потери родины? — Чувство ностальгии неведомо. Полковник похвалил: — Слышу речь истинного немца. — Фольксдойч, — поправил Марк. Полковник пропустил замечание мимо ушей.

— У вас внешность истинного арийца. За проведенные в другой стране годы Россия, без всякого сомнения, сильно изменилась, не узнаете даже Москвы.

— Не имел удовольствия видеть русскую столицу, — c сожалением признался Шлосберг.

— Кем себя больше считаете — русским или немцем?

Вопросы стали докучать, но Марк не показал неудовольствия.

— Конечно немцем. Потомки пустили в России корни eще при царствовании Екатерины, которая была чистокровной немкой. Родным языком был и остается язык Шиллера, Гете. Русский не забыл благодаря отцу, он заставлял слушать радиостанцию Коминтерна, читать выписываемую советскую прессу, разговаривать с ним исключительно на языке страны, где родился.

— Как удалось приобрести берлинский акцент, ведь в Германии проживаете относительно недавно?

Вопрос был с подвохом, Шлосберг сослался на мать, которая много времени уделяла воспитанию в истинно германском духе, следила за речью сына, поправляла, когда делал в словах неверные ударения, неточно строил фразы.

Шлосберг вспомнил, сколько часов корпел над учебниками, словарями, вгрызался в сложные немецкие склонения, как эмигрант из фатерлянда поправлял погрешности в произношении, обучал непереводимым, понятным лишь берлинцам выражениям. Припомнил и как попал на престижную службу в рейхсминистерство и однажды переводил беседу начальника отдела с сотрудником советского посольства, еженедельно составлял обзор газет «Правды», «Известий», «Красной звезды», благодаря лингвистическим способностям, сделал успешную карьеру, стал главным в группе переводчиков, оказался включенным в военно-промышленную делегацию по закупке в СССР стратегически важного сырья.

Полковник увидел в поле колосящейся ржи косарей и рассмеялся:

— Цивилизация совершенно не коснулась этой азиатской страны, орудия производства, как в каменном веке!