Читать книгу - "Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол - Федор Раззаков"

— Что происходит, Константин? — спросил у Черненко глава Совета Министров Николай Тихонов, усаживаясь в кресло.

— В каком смысле? — удивился Черненко, уставившись на гостя.

— Боголюбову первого зама прислали — Лукьянова.

Речь шла о заведующем Общим отделом Клавдии Боголюбове, у которого появился новый первый заместитель — Анатолий Лукьянов. Он был креатурой Михаила Горбачева, с которым у Тихонова давно были натянутые отношения.

— Ах, ты об этом, — вздохнул Черненко. — Ты сначала расскажи, как прошли переговоры.

Имелся в виду визит нового канцлера ФРГ Гельмута Коля, который приехал вчера с официальным визитом в Москву. Сегодня Тихонов участвовал в переговорах с ним, и Черненко было интересно узнать об их результатах.

— Ничего хорошего сказать не могу, — ответил Тихонов. — Торговые отношения остались на прежнем уровне, а вот американские ракеты у себя они, судя по всему, размещать будут. Но ты мне зубы не заговаривай — что с Лукьяновым?

— А что тебя пугает? — удивился Черненко.

— Не пугает, а настораживает — ты же знаешь, что я не из пугливых.

Реплика была более чем уместной. В кремлевских верхах до сих пор в ходу была история, которая приключилась с Тихоновым в июне 1977 года. Он тогда был первым замом предсовмина и проводил совещание с врачами по поводу выделения средств на медицину. Во время прений слово взял президент Академии медицинских наук, микробиолог Владимир Тимаков. Но он успел произнести всего лишь несколько слов, как внезапно схватился за сердце и в следующую секунду рухнул, как подкошенный на пол. Присутствующие бросились ему на помощь, но было уже поздно — академик умер в считанные секунды от разрыва сердца. Естественно, кто-то предложил отложить совещание, чтобы сообщить родным покойного эту скорбную новость. Однако Тихонов, взглянув на часы, ответил:

— У нас слишком мало времени, чтобы откладывать этот вопрос на потом. Садитесь — продолжим наше совещание.

И всем пришлось подчиниться.

Вспомнив эту историю, Черненко извинился перед собеседником и заметил:

— Твоя настороженность понятна, но я контролирую ситуацию.

— А что докладывает твоя разведка? — продолжал вопрошать Тихонов.

Речь шла о спецслужбе, которая существовала при Общем отделе, и которую долгие годы возглавлял Черненко, будучи на протяжении восемнадцати лет главой этого отдела. Ее сотрудники следили за работниками партаппарата, собирали на них досье, прослушивали телефоны. Когда Андропов сместил Черненко с этого поста, тот сделал все возможное, чтобы отдел возглавил его человек — Клавдий Боголюбов (его первый зам). При таком раскладе Черненко в значительной мере оставлял в своих руках рычаги управления как отделом, так и спецслужбой. Однако теперешнее назначение на должность первого заместителя Общим отделом Лукьянова ясно указывало на то, что Андропов собирается в дальнейшем именно ему передать бразды правления этим важнейшим подразделением в системе партаппарата.

— Моя разведка докладывает, что Андропов расчищает поле для своего любимчика — Горбачева, — честно ответил Черненко.

Темнить перед Тихоновым он не мог, поскольку оба они были из одной брежневской (или днепропетровской) команды.

— А что твоя разведка сообщает о возможных телодвижениях на моем фронте? — не унимался Тихонов. — Меня кто собирается подсидеть?

— Ты и сам, наверное, догадываешься — Николай Рыжков.

Названый деятель долгие годы работал на «Уралмаше», дойдя до должности генерального директора. В семьдесят пятом году его перевели в Москву и сделали заместителем министра тяжелого и транспортного машиностроения. А четыре года спустя Рыжков стал первым зампредом Госплана СССР. С воцарением в Кремле Юрия Андропова в ноябре восемьдесят второго года Рыжков стал секретарем ЦК и одновременно заведующим Экономическим отделом ЦК КПСС.

— Наше время проходит, Николай, надо уступать дорогу молодым, — закончил свою мысль Черненко.

— Я бы рад-радешенек отойти в сторону, если бы был уверен в этой молодежи, — живо отреагировал на это заявление Тихонов. — Собственно, ты сам, Константин, не шибко в нее веришь.

— Не верю, но другой у нас нет, — с печалью в голосе резюмировал Черненко. — Сами ее воспитали, сами и ответ будем держать, если она напортачит.

— Что-то рано ты руки сложил, Константин, — покачал головой Тихонов. — Не факт, что эта молодежь нас, стариков, передюжит. Да и Андропов не богатырь — обе почки почти не работают. Так что, если мы поднатужимся, то не видать Мишке-меченому кресла генсека.

— Это ты зря, Николай, грешишь на меня — никакие руки я не складывал, — с обидой в голосе произнес Черненко. — И также, как и ты, не хочу, чтобы Горбачев в генеральные пролез. Просто стараюсь смотреть на вещи объективно. Хитрый он, бестия, ко всем в друзья набивается — даже на Запад уже мостки мостит. А ты же знаешь, что у нас больше половины партаппарата скрытые западники. А тут еще их чекисты с комсомольцами поддерживают.

— Если ты твердость проявишь, то большинство тебя поддержит, а не их, — продолжал увещевать собеседника Тихонов. — Мне узбекский пред Совмина Худайбердыев звонил из Ташкента — интересовался обстановкой. Не в открытую, конечно, а с разными недомолвками. Я сказал, чтобы не волновался. Я прав — мы Рашидова будем поддерживать?

— Будем, — кивнул головой Черненко. — Мы им Щелокова с Медуновым на съедение отдали, с них и этого хватит. А Рашидов — кандидат в члены Политбюро, нам его поддержка тоже пригодится, когда Андропов начнет на свою сторону людей переманивать. Надо подумать — может, Рашидова членом Политбюро сделать, чтобы лишний голос заполучить.

— Вряд ли это получится, — засомневался Тихонов. — Я, конечно, не против, но вот остальные. Пойдут разговоры, что третий мусульманин в Политбюро — это перебор.