Читать книгу - "Сталинские соколы. Возмездие с небес - Станислав Сапрыкин"

С 11 августа наш полк в составе двух эскадрилий и двадцати трех Харрикейнов начал перебазирование обратно на фронт на Ораниенбаумский плацдарм.

Наверное, я был самым неопытным летчиком из трех десятков пилотов вернувшихся на передовую, но теперь у меня был «свой» самолет в стандартной серо-зеленой камуфляжной окраске с бортовым номером «4».

Ситуация на фронте была следующей. Ленинград все еще находился в плотном кольце блокады. Впереди была осень, за ней холодная зима. Ставка планировала нанести удар в направлении Синявино – Мга силами Волховского и Ленинградского фронтов навстречу друг другу с целью прорвать блокаду, выйдя на рубеж Дубровка – Красный Бор. Нашему полку предстояло участвовать в поддержке наземных войск и штурмовиков. В данный момент наши войска вели кровопролитные бои в районе Усть – Тосно. Как и прежде, большое внимание уделялось защите Ладожского озера – источнику снабжения осажденного города. Так что работы полку хватало.

14 августа 1942 года утром самолеты нашего ГИАПа уже вылетали на сопровождение штурмовиков над Финским заливом, Илы наносили удар по финским катерам. На обратном пути вся группа была атакована семеркой Брюстеров. Наши, потеряв один Харрикейн, сбили одного финна. После полудня меня вызвал к себе зам. командира эскадрильи Семен Иванович Львов.

– Сегодня полетишь со мной на охоту в район Тютерс – Курголово, будем сбивать всех фашистов, кого найдем, посчитаемся за Петю Чепелкина. Готов?

– Готов! – отвечаю. Петю сбили в недавнем бою.

Взлетели в 13.15, день ясный, редкая облачность на высоте полтора километра – не помеха для видимости. Вылетели звеном на четырех Харрикейнах. Первая пара. капитаны Ефимов и Сухов, во второй. капитан Львов и я. Операцию задумали с хитростью, следом за нашей четверкой в тот же район пошла четверка ЛаГГов соседнего полка. Финны часто летали над заливом в надежде атаковать советские самолеты на обратном курсе, когда топливо и боезапасы были на исходе. Мы должны были изобразить возвращающихся штурмовиков, Харрикейн конечно меньше Ила, но тоже «горбатый», а ЛаГГи – наше отставшее прикрытие.

Поднялись с Ораниенбаума, вначале пошли на Кронштадт, а затем, встретившись с ЛаГГ-3, взяли курс на запад. Я – ведомый второй пары.

Над обозначенным районом стали в широкий круг на высоте пять тысяч футов – приблизительно полтора километра. ЛаГГи где-то в стороне и выше. Патрулировали минут двадцать, вдруг командир группы сообщает, что видит выше самолеты противника – толи истребители, толи одномоторные бомбардировщики. Мы разошлись и начали преследование с набором.

Я держусь за Львовым. Внезапно, на высоте одиннадцать тысяч футов, метрах в трехстах вижу самолет с желтой окантовкой – враг! Ведущий открывает огонь, противник в пикировании скрывается под нами. Сбит!

Бой длится уже несколько минут. Нечего ни понимая, я метался по небу за Львовым, он – вираж, я – вираж, он – переворот, я за ним, он на горку и я на горку. На высоте пятнадцати тысяч футов я его потерял, но по радиообмену понял, что бой закончен, повезло, иначе бы я мог стать плевой добычей. Я связался с ведущим, он говорит:

– Иди домой, ты отстал, мы впереди, «гробы» сзади прикроют (ЛаГГ – «лакированный гарантированный гроб»).

И действительно, на обратном пути я нагнал группу.

После приземления Семен меня спрашивает:

– Ну, как бой?

– Нормально – говорю, сам молчу, что ничего так и не понял.

– Все хорошо. Делаю тебе одно замечание. не теряйся, пока в группе, ты – «жилец»!

Так, без единого выстрела, я записал на свой счет первый боевой вылет. Подробности о прошедшем бое я узнал уже из донесений старших по званию товарищей. Оказывается, мы атаковали группу бомбардировщиков противника прикрываемых несколькими истребителями. По результатам боя наш полк записал четыре победы, еще один самолет сбили ЛаГГи, потеряв одного, наша группа потерь не имела. Пять к одному или четыре к нулю – хороший результат в любом случае.

18 августа в 7.00 вылетели на прикрытие наземных целей в район Ленинграда. Важны дороги.

Солнце уже взошло, несмотря на ясную погоду, еще стелилась утренняя дымка.

Я – опять ведомый второй пары в группе из четырех Харрикейнов. Ведет звено капитан Ефимов, его ведомый капитан Сухов, во второй паре. капитан Львов и я.

Постепенно набираем три тысячи метров по направлению к Ленинграду. Дымка рассеялась, и в чистом утреннем воздухе стало хорошо видно район боевых действий.

Контроль воздушного пространства сродни «свободной охоте», только во время «охоты» ты свободен в выборе и можешь всегда отказаться от боя если ситуация складывается не в твою пользу, здесь ты подобен цепному псу, хоть умри, но из зоны не выйди и противника не пусти! Из головы не выходит финский самолет, увиденный мной в первом бою. Я много раз выполнял учебные воздушные бои, но там противником выступал свой, в задачу которого не входило нанести тебе вред, здесь был враг, которого ты должен убить или он убьет тебя.

Львов вовремя заметил пару Ме-109 приближающуюся к нам сзади. Чтобы не допустить внезапной атаки мы выполнили переворот и, разойдясь парами, пошли навстречу немцам.

Во время переворота я опят потерял ведущего и первую пару. К моей технике пилотирования одиночного самолета претензий не было, ком. полка, увидев, как я летаю на Харрикейне в тренировочных полетах, одобрительно поднял палец вверх. «молоток лейтенант!» Но с групповой слетанностью во время боя у меня были явные проблемы. Радовало то, что бой переместился куда-то в сторону, и я был вне опасности. Спокойствие тут же сменилось тревогой. а если собьют ведущего, где был я, почему допустил!

Увидев приближающиеся точки на горизонте, я полетел навстречу. Это была пара Пе-2 возвращающаяся с какого-то задания. Став над ними, я выполнил бочку, показав, что свой и стал искать Харрикейны. Наконец в южном секторе я заметил большую группу самолетов, приблизившись, я понял это «лаптежники» пикируют на цели, а «Харитоны» пытаются их перехватить, помешав атаке. Я зашел в хвост ближайшему Ю-87, дал залп, но промахнулся.

В небе закрутилась карусель из немецких бомбардировщиков и наших истребителей. Впереди на расстоянии метров триста я увидел еще один «Юнкерс». Захожу сбоку слева снизу как бы «с восьми часов» и с расстояния метров в сто пятьдесят нажимаю на гашетку, дав залп по кабине и задней части мотора. Немец загорелся, а я все жал и жал на гашетку, пока у бомбардировщика не отвалился кусок левой плоскости и он огненным факелом понесся к земле. Я попытался атаковать других «лаптежников», но безрезультатно отстрелял оставшийся боезапас. Пулеметным огнем мне повредило остекление фонаря, но я был цел, только находился как в ступоре, оружие молчало, а я все висел на хвосте очередного бомбардировщика, продолжая давить на курок. Не знаю, сколько бы это продолжалось, но в чувство меня вернул изменившийся звук моего двигателя. Мотор затрясло, обороты упали. Я проверил магнето – оба включены, бензина хватало, медленно начало падать давление масла. Поняв, что самолет получил повреждения, я вышел из боя и направился в сторону аэродрома.