Читать книгу - "Собор. Роман о петербургском зодчем - Ирина Измайлова"

– Спасибо! – негромко произнес Огюст и добавил, глотнув воздуха: – Спасибо, дорогие вы мои!

Тогда из заднего ряда по рукам пролетел медный поднос, перешел в руки одного из мастеров, в котором Огюст узнал уже Егора Демина, и тот, низко склонившись, протянул его главному. На подносе стоял высокий граненый стакан, наполненный прозрачной, как слеза, жидкостью, и лежали, аппетитно зеленея, два соленых огурца на широком куске каравая.

– Вы с ума тут все посходили! – воскликнул, еще больше краснея, Монферран. – Да что ж это такое, а?!

– Не побрезгуйте, Август Августович! От чистого сердца! – сказал Егорка и еще ближе придвинул поднос.

Несколько мгновений главный смотрел на стакан, блистающий на подносе, как кристалл льда, потом махнул рукой:

– А! Где ваша… Э нет… Где наша не пропадала!

Он взял стакан, поднес его к губам и решительно запрокинул голову, залпом проглотив водку.

– У-у-у-у-х! – взревели в восторге рабочие.

А откуда-то сзади молоденький позолотчик, месяц назад принятый на строительство, тоненько, очень слышно в наступившей на миг тишине пропищал:

– Да врете вы все, что он француз! Русский он!

Толпа разразилась хохотом. Монферран смеялся со всеми вместе, чувствуя, как жар разливается по его телу и приливает к щекам.

А в это время Максим Тихонович водрузил перед ним какой-то ящик и на него поставил картонную коробку.

– А это вот вам от меня ко дню рождения. Примите без обиды.

Огюст снял с коробки крышку. Под ней оказалась деревянная фигурка размером в полвершка. Он нагнулся, чтобы лучше ее разглядеть, и тут же, неистово расхохотавшись, едва не свалился с ног. На ящике стоял он сам, в любимой своей позе, чуть расставив ноги, наклонив набок голову, отведя в сторону изящным и надменным жестом левую руку и опираясь ею на тонкую трость. Правая рука была приподнята; и на ладони, как на площадке, красовался крошечный собор, который он придирчиво рассматривал, немного искривив губы, нахмурив брови, сощурив глаза.

– А-ах, разбойник! – хохотал Огюст, вытирая платком слезы. – Ах, виртуоз, колдун! Убил! Без ножа зарезал! Ну и умница!

Потом он уже и сам не мог вспомнить, в какой момент руки рабочих подхватили его и, высоко подняв над головами, понесли в собор.

– Пустите! – хохоча, кричал им Монферран. – Пустите же, господа, это, в конце концов, неприлично! Кому я говорю!

Когда час спустя на строительство явился за поручениями Алексей, Огюст велел ему бежать поскорее домой и взять из его секретера все наличные деньги, что в нем были.

– Посчитай, чтобы всем было по полтине серебром, понял, всем рабочим и мастерам. Не хватит, лети в банк, и чтоб вскоре тут был!

Мастерам, смотрителям и помощникам художников он отдал распоряжение, получив деньги, отрядить посыльных от каждой артели за водкой и, распив ее за обедом, все работы немедленно прекратить.

– Отдыхайте сегодня, черти! – сказал он рабочим. – Раз уж вам пришла охота меня поздравлять…

Сам он, как всегда, проверил все, сделанное накануне, спустился в подвал, чтобы взглянуть на установку калориферов, потом распрощался со всеми и вместе с Алексеем укатил в Академию, чтобы навестить мозаичные мастерские.

Домой он вернулся в шестом часу и увидел в гостиной две корзины с цветами и несколько разбросанных по столу конвертов.

– Цветы от Академии и от Комиссии построения, – пояснила Элиза. – А писем я еще не смотрела, мой дорогой, все время что-то мешает сегодня. То кто-нибудь приходит и тебя требует, то вдруг явился учитель из гимназии жаловаться на Мишу – он подрался там с кем-то из учеников. Ни Алеши, ни Ани дома не было, пришлось мне говорить с ним… Ты поговори с Мишей, он раньше никогда ведь не дрался.

– Поговорю, – пообещал Огюст. – А письма давай мне, я сейчас сам посмотрю их, а ты последи, чтобы ужин не запоздал.

Он собрал конверты и прошел с ними в кабинет.

Поздравлений было много. Последним Огюст взял узкий голубой конверт с итальянским штемпелем и, глянув на него, удивленно подумал:

– Это еще кто?

И тут же нахмурился. Он узнал знакомый ему почерк Карла Брюллова.

С чего вдруг Брюллов написал ему?

Архитектор вскрыл конверт. К его удивлению, письмо было написано по-русски.