Читать книгу - "Диво - Павел Загребельный"

- Так, так, - промолвил Вассеркампф, щуря глаза, - еще день-два, еще несколько дней... Чистая случайность, что вы видите меня здесь за столом... Наступает то время, когда все мы разъезжаемся... Тут слишком жарко... Человек должен время от времени погружаться в море... Мы, немцы, отдаем предпочтение Адриатике... Везем туда каждое лето свои полиартриты, подагры, одышки... На оба берега - на итальянский и югославский. Венеция, Дубровник, Черногория... Монтенегро... В Монтенегро, по мнению наших жен, великолепнейшие любовники! Ночью они спускаются с гор на побережье, а утром снова исчезают в своих загадочных горах, это просто мистика какая-то, но наши жены... Ха-ха! Я называю это запоздалыми возмещениями, к тому же не по адресу. Ибо во время войны в Монтенегро, то есть в Черногории, стояли не наши войска, а итальянские, и эти итальянцы вдоволь развлекались с черногорскими девушками, поэтому соответствующие вознаграждения черногорцам надлежало бы получать именно с итальянских девушек, а не с немецких нетва?

- Слушайте, - неожиданно спросил Борис, - ваши предки не из моряков?

- Ха-ха! - хохотнул Вассеркампф. - Вас сбила с толку моя фамилия! Не обращайте на это внимания! Мои предки - из воды, но из болотной. Померания, слыхали? Надо мной все смеются: как это так - занимаешься делами военных репараций, а свою Померанию возвратить не можешь, отдал ее Польше? Я вам скажу: с этими репарациями - сплошные недоразумения. Недавно был комический инцидент. Приехал ко мне капитан из Бремена. Да, да, настоящий капитан. У него дизель-электроход, вполне современное судно водоизмещением в четырнадцать тысяч тонн, можете себе представить. Ходит он в Индийский океан и дальше, в Малайю, в Японию. И вот. В Сингапуре или где-то там еще кто-то из членов команды подарил капитану обезьянку. Такое милое создание. Мы, немцы, любим все живое. А тут - дальний путь, одиночество, капитан, человек уже немолодой, обрадовался обезьянке. Устроил ее в своей каюте. Маленькая хозяйка, представляете? Ну, так... Утром капитан идет на свой мостик, обезьянку оставляет в каюте, но забывает запереть дверцу сейфа, а в сейфе толстенная пачка марок. Месячная плата для всей команды. Представляете? И хотя деньги не пахнут, как говорится, но обезьянка разнюхала эту пачку, схватила ее, а как только капитан скрипнул дверью, возвращаясь к себе, обезьянка шмыгнула в щель - на палубу. Капитан сразу же обнаружил пропажу, поднял тревогу, за обезьянкой погнались, но... Хотя о немцах и сказано, что они обезьяну выдумали, однако по ловкости обезьяна превосходит даже немцев. Так и тут. Вылетела обезьянка на самую верхушку мачты, принялась рассматривать деньги, сдирать с них банковскую упаковку, на нее кричат, посвистывают снизу, кто-то начал уже взбираться вверх по мачте, боцман приладил шланги, намереваясь сбить обезьянку струей воды, кто-то советовал снять проклятого зверька выстрелом из малокалиберной винтовки, но пока растерявшиеся люди собирались с мыслями, обезьянка разорвала ленточку и начала швырять деньги вниз. Зрелище редкостное. Океан, прозрачность, синяя волна - и над нею кружат не чайки, нет - полноценные немецкие марки! Есть от чего схватить сердечный удар! Несколько банкнотов упало на палубу, и - нужно отдать должное честности команды - все было вручено капитану, но ведь это несколько банкнотов, а весь месячный оклад целая пачка марок! - полетел в океан, и хотя были спущены шлюпки и матросы кинулись вылавливать деньги, не много им удалось выловить, ибо оказалось: немецкая марка тонет в морской воде! Так, будто она не бумажная, а в самом деле из чистого золота! Представляете! И хоть капитан, беспомощный в своем несчастье, обратился ко мне. Дескать, раз у вас здесь возмещение, следовательно...

- Мы бы не хотели ошибаться так, как ваш капитан, - снова не выдержал Отава, возмущаясь молчанием Валерия. Так они просидят целую вечность, и этот тип будет развлекать их своими бессмысленными сказочками.

- Герр секретарь, - вежливый поклон в сторону Валерия, - предупредил меня, что речь идет о деле, связанном с военными возмещениями, - нетва?

Считая, что разговор направлен в главное русло, Борис имел неосторожность коснуться этого проклятого "нетва".

- Вы не ошиблись, герр Вассеркампф, - сказал он. - Хотя относить мою миссию к области чисто военных возмещений, видимо, не следует, ибо это не моя специальность, прошло уже много лет после окончания войны, остались, наверное, лишь те потери, которые уже не возместишь ничем.

- Прекрасно! - воскликнул советник, вскакивая со стула и обмахивая себя полами пиджака. - Герр профессор выразился удивительно точно! Ибо кто же, скажите вы мне, может возместить немецкому народу те семь миллионов и триста семьдесят пять тысяч восемьсот солдат, которые погибли...

Он чуть было не сказал за "фюрера", но вовремя спохватился, чем моментально воспользовался молчавший до сих пор Валерий.

- Думаю, герр советник, - сказал он сдержанно и тихо, - что в наши полномочия не входит обсуждение человеческих потерь в прошлой войне.

- Очевидно, - согласился Вассеркампф, - но я просто...

- Наш гость из Киева, - продолжал далее, не слушая, Валерий, и советнику пришлось сесть на свой стул, застегнуть пиджак, принять вполне официальный вид и утвердительно покачивать головой, хотя, видно, в нем все так и подпрыгивало от избытка слов, которых он не успел обрушить на посетителей. Натренированность в разглагольствованиях у Вассеркампфа была доведена до невероятного совершенства. - Так вот... наш гость из Киева прибыл сюда, чтобы выяснить одно дело, касающееся некоторых исторических реликвий украинского народа...

- Даже не украинского, - добавил Борис, - а всех славянских народов, ибо речь идет о Киевской Руси... Эпоха Ярослава Мудрого...

- Ах, да, - наконец прорвался в разговор Вассеркампф, - герр профессор историк - нетва? Поверьте, я самого высокого мнения об истории. Настало время, когда нужно присваивать историю уже не целому народу, а отдельным людям, индивидуумам, социальным атомам... Наши философы... Хайдеггер, Ясперс... Надеюсь, вы знакомы с их работами...

- Прошу прощения, - вежливо произнес Отава, - но я прибил не для того, чтобы обсуждать проблемы экзистенциализма...

- Нет, нет, - снова вскочил советник, - я только об истории. Представьте себе: мой шеф, министериаль-директор Хазе, не может слышать об истории. "Что? - кричит он. - История? В этой вашей истории есть только хронология и факты существования населении пунктов. Все остальное вранье!" Тогда я говорю ему: "Герр Хазе[62]не верит в фамилии. И я понимаю министериаль-директора: имея такую фамилию, разве станешь симпатизировать истории?" Но в одном мы с министериаль-директором сходимся: в современной истории уже не может быть открытий. Все открыто, все зарегистрировано.

- К сожалению, в наше время историки часто вынуждены заботиться действительно не о новых открытиях, - снова дал себя поймать на слове Борис, - а отвоевывать старые истины; часто совершенно очевидные...

- Не у меня, надеюсь, отвоевывать? Я - простой чиновник. Моя сфера вполне материальные вещи. Истины - это не по моему отделу. Что же касается вещей... Мы работаем с возможной идеальной пунктуальностью... Я мог бы вам... Но лучше я вам расскажу одну историю - нетва?