Читать книгу - "Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне - Константин Закутаев"

— Ладно… — Рябинин отстегнул магазин от автомата и, пьяным движением, засунул его в разгрузку, — хватит лирику распедаливать… В натуре, парни ждут…

Парни ждали. Они полным составом, облепив скамейку около входа в жилой корпус и наплевав на запрет курения вне отведенных мест, смолили сигареты. Судя по заполненному цинку, давно и много. Увидев, зашедших на территорию ПВД, друзей их напряженные лица просияли, однако тут же, как подсолнухи на ускоренной сьемке, свялились и посерели. Агрессивная и пьяная походка Рябинина, неулыбчивый Катаев дали понять, что что-то пошло не так.

— Сигарету дайте, — Рябинин смял и выбросил пустую пачку и без перехода ответил на немые вопросы всех присутствующих, — не успели, ни хера… Пока вола канифолили, умер боец…

— Бл… ь — за всех отреагировал Бескудников.

— И что теперь? — спросил Долгов, дождавшись пока Рябинин, жадно в три затяжки, убил сигарету, — нам-то что будет?..

— Нам ничего, — Костя попытался плавно интегрироваться в разговор, — ну, мне, по крайней мере, фэйсы так сказали…

— У других проблемы будут… — Рябинин вытащил из бокового кармана второй пузырь.

Он вновь хрустнул пробкой. Его никто не останавливал, пока содержимое перетекало из бутылки в желудок. Лишь Бескудников, воспользовавшись секундным тайм-аутом, потянул майора в жилое помещение:

— Серый, хорош бухать на виду у всех… Пошли в человеческих условиях нажремся…

— Мы, правда, к другому поводу готовились, — хмуро вставил Долгов.

Рябинин сопротивляться не стал и вся опермасса переместилась на кухню.

Очередная тяжелая ментовская пьянка. Минимум разговоров — максимум спиртного. Стопки за упокой трансформируются в тезисы виновности, вынимающая душу злость подталкивает, нет, бьет с разбега, к вопросам глаза в глаза. Общий порыв един и целостен, вот только кто-то воспринимает это как личное, а кто-то, отведя взгляд, посчитает, что «этих козлов» накажет Бог.

В какой-то момент, в силу глобального алкогольного опьянения, все разговоры вдруг стали риторическими, темы, вися в табачном пространстве, озвучивались фоном сборника ДДТ. В общем, никто никого не слушал. Все устали от этих потерь, подстав и ненужности собственных усилий.

В какой-то момент Катаев, потянувшись кружкой за новой порцией разливаемой водки, в кругу оперских кулаков не заметил рябининского. Подняв, тяжелеющие глаза, он не увидел за столом и самого Сергея. Алкоголь еще не замыл память о его словах, потемневших глазах и злобы, биоволны которой шатали даже опытного подполковника ФСБ.

— А Рябина где? — обратился Костя к столующимся.

Кто-то пропустил его вопрос мимо ушей, кто-то пожал плечами. Долгов неуверенно кивнул на выход:

— Перекурить, по ходу, вышел…

Как будто кого-то смущал табачный смог, повисший в кухонном помещении. Катаев аккуратно выпростал ноги из-под стола и вышел в спальник.

Койка Рябинина была нетронута. В самом же помещении вообще никого не было.

В слабой надежде, что Сергей курит при входе, Катаев вышел на пандус. И здесь мимо.

Уже холодея и понимая, что непоправимое вот-вот произойдет, он побежал к штабному корпусу, на втором этаже которого проживало руководство Центра.

Катаев, из обрывков разговоров Бескудникова, да и одного своего знакомого из штаба УВД, слышал, что карьерная лестница для Рябинина была заколочена давно и наглухо. Причина тому принципиальная прямота в решении скользких и конъюнктурных вопросов, перманентное озвучивание, несмотря на должности и звания, мудаков мудаками, собственное мнение, не всегда совпадающее с линией начальства. Да и того, что Костя насмотрелся здесь, было достаточно для прогнозов на ближайшие пять минут. Разговор явно назрел. Мудака назовут мудаком.

Катаев, в душе этого желая и ощущая себя утлой посудиной, плыл по фарватеру агрессии, оставленному Рябининым. Он безошибочно, при входе в здание, повернул на лестницу второго этажа, уже услышав тяжелые шаги и хлопающие двери.

Рябинин, не знал в какой комнате квартировал Жо-ганюк, поэтому грубо дергал все двери подряд. Рванув ручку, он, не заходя окидывал чугунным взглядом, присутствующих и, не узрев искомого, шарахал обратно.

Когда Костя появился в коридоре, Сергей стоял на пороге последнего кубрика.

— Где Жоганюк?! — не увидев объекта розыска, рявкнул тот вглубь.

Оттуда что-то невразумительно мяукнули. Это как раз и было спальное помещение штаба.

— Бл… ь!!! — грохот захлопываемой двери заглушил финальную реплику.

— Серег, пойдем домой… — Катаев, с трудом пробирался сквозь стену злобы, окружившей товарища.

Рябинин вскинул глаза на друга, коротко сплюнул себе под ноги и повернулся на выход.

В это время скрипнул люк, ведущий на крышу, к зенитной установке. Сначала показались уставные тапочки на босу ногу, затем, висящие мешочком на заду, камуфляжные штаны и, наконец, по лестнице вниз, соскользнул начальник Центра Содействия Фрунзенского района города Грозного Николай Иванович Жоганюк. Очевидно, полковник проверял посты на крыше здания и, так кармически сложилось, появился на арене за секунду до ухода Рябинина.

Сергей резко развернулся на звук хлопнувшего люка. Суровый полковник, разом взбледнул и свялил свою начальственную поступь.

— Ты чего, Рябинин, пьяный что ли? — попытался сохранить хорошую мину при плохой игре Николай Иванович, — распорядок нарушаешь…

— Слышь, пи… р, — Рябинин вплотную приблизился к начальнику. Тот уже на явном испуге отпрянул, — ты на хера все это затеял?…

— Рябинин… Ты эт… — Жоганюк через плечо Сергея испуганно затаращился на Катаева, — ты чего…

Первое желание молодого опера было продиктовано так называемым «инстинктом ППС-ника» — вмешаться. Однако суровая жизненная правда быстро скрутила этот неуместный порыв, и Костя отвел глаза от тонущего взгляда когда-то грозного полковника.

Жоганюк попытался отшагнуть от страшных тихим бешенством глаз майора, но не успел. Тяжелый, как омоновская кувалда, кулак Рябинина впечатался в скулу начальника.

Хрясь!

Полковник акробатически неверно исполнил фляк назад, провернувшись через левую сторону. Реально гремя всеми костями, он отлетел в конец коридора, точно под чердачную лестницу, по которой только что триумфально спустился.

Рябинин решительно двинулся в сторону отлетевшего тела, но тут уж Катаев, как более трезвый, понимая границы зла, прыгнул на литую станину серегиной спины. Наверное, семьдесят пять килограмм живого веса на плечах не стали бы препятствием для стокилограммового старшего опера, однако на шум из кубриков начал выходить встревоженный люд. Штабные робко жались ближе к дверям, наблюдая поверженное руководство, а мобовцы, знавшие Рябинина лично, бросились на помощь Катаеву, представляя, что может наворотить вошедший в такой кураж взвинченный опер.