Читать книгу - "Наполеон - спаситель России - Андрей Буровский"

В деревне восстание 14 июля отразилось как новая вол­на крестьянских восстаний. Во многих провинциях, осо­бенно в Дофине, Франш-Конте, Эльзасе, развернулись необычные по силе и размаху крестьянские восстания и выступления. Крестьянские восстания продолжаются до прихода к власти Бонапарта. Летом же 1789 года начался первый поток белой эмиграции из Франции.

Самое же зловещее: ни от каких споров о праве короля на вето и о числе выборщиков не становится больше хле­ба. Экономика разваливается.

23 августа 1789 года Генеральный контролер финансов дает приказ о роспуске благотворительных мастерских на Монмартре и в Шайо. Работали они при короле и работа­ли... А теперь все, денег нет. Граждане, представители на­рода могут идти куда угодно. А они ведь тоже вооружены!

Против рабочих мастерских выступают войска. Лафайет, как командующий войсками, сообщает этим рабочим, «что столица и впредь будет выдавать им поденную плату в 20 су на их пропитание и что вскоре она будет вынуж­дена отправить большинство из них в разные провинции». Лафайет ясно объясняет рабочим, что их труд больше не нужен и что их скоро разгонят. А на рабочих, в знак се­рьезности намерений, наводят пушки. Пока не стреляя, пока так.

Подвоз продовольствия уменьшился, цены растут, мука исчезает из продажи. Торговки с Центрального рынка ор­ганизуются в корпорацию. Они требуют от правительства снижения цен на хлеб и жалуются на слишком длинные очереди у булочных. В источниках упоминается, что «Мэр Сен-Дени был повешен на тамошнем фонаре, до того че­рен был его хлеб». Я не смог установить, кто вешал мэра пригорода Парижа Сен-Дени? Неужто торговки? И за что? Он сам портил муку или как? Одна из множества жертв со­бытия, о котором до сих пор полагается говорить, придыхая от восхищения.

Праздно, озлобленно, недовольно гудит громадный город.

Пленение короля

Король по-прежнему находится в Версале. В Вер­саль стекаются офицеры и дворяне, преданные королю. Ходят слухи (опять слухи!), что короля собираются увез­ти в Мец 5 октября. Там находится маркиз Буйе с войском, состоящим из французских и иностранных солдат. Там король должен стать во главе этого войска, объявить Национальное собрание сборищем мятежников и силой проложить себе дорогу в Париж.

Пока что не король куда-то бежит, а 23 сентября Фландрский полк прибывает в Версаль с двумя пушками. К нему на помощь подтягивается полк Монморанси. Король уиеличинает число своих лейб-гвардейцев. Национальная гвардия в Версале ведет себя тише воды, ниже травы. Две армии, короля и Учредительного собрания, пока что стоят друг против друга.

1 и 3 октября двор дает обед лейб-гвардейцам. На обеде придворные дамы, принцы и герцоги призывают их снять с себя трехцветные буржуазные кокарды и вместо них надеть черные, королевские.

5 октября не король бежит в Мец. 5 октября в Версаль пожаловала толпа из нескольких тысяч парижских жен­щин. Дамы уже давно активно выступают на митингах. В Пале-Рояле некая дама публично заявляет, что «ее бед­ному мужу местные власти заткнули рот, их председатель и чиновники не дают ему выступать. Поэтому она будет го­ворить здесь». Какой именно злодей заставил ее бедняжку мужа молчать, история умалчивает.

Женские митинги разрастаются. 5 октября толпа жен­щин захватывает стоящие у ратуши пушки. Они устремляются в Версаль, катят с собой пушки. У них нет пороха и ядер, они не умеют обращаться с артиллерией. Но герои­ческие революционные власти дают им эти пушки и не ме­шают. Уже за толпой женщин следует Лафайет с отрядами Национальной гвардии в трехцветных кокардах. С Нацио­нальной гвардией идет толпа, вооруженная ружьями.

В Версале женщины требуют у короля ограничения цен на продовольствие. Король откровенно растерян. Из тол­пы кричат, что должны быть наказаны те гвардейцы, кото­рые оскорбили «патриотическую» трехцветную кокарду.

Тут национальные гвардейцы из Версаля открывают огонь по лейб-гвардейцам короля! Белые и красные готовы начать сражение... королю достаточно скомандовать, его приказа откровенно ждут. Но король не решается. Он... нет, даже не приказывает... Он просит лейб-гвардейцев уйти из Версаля в Рамбуйе: не провоцировать «народ». Остаются только дежурные часовые, верные королю части уходят.

Сам король тоже пытается выехать из Версаля. Однако версальские патрули, состоящие из солдат Национальной гвардии, под командованием майора Лакуэнтра оба раза возвращают королевские экипажи. Фактически король взят под стражу.

В 11 часов вечера в Версаль прибывает Лафайет с главной массой Национальной гвардии. Лафайет в сопро­вождении двух членов муниципалитета предъявляет коро­лю требования, состоящие из четырех пунктов: «Первое, чтобы честь охранять его священную персону была воз­ложена на Национальную гвардию... Второе, чтобы было получено продовольствие, если возможно. Третье, чтобы в тюрьмы, переполненные политическими преступниками, были назначены судьи. Четвертое, чтобы Его Величество соизволило переехать жить в Париж».

Король обещает подумать.

На следующий день, 6 октября, один из оставшихся в Версале лейб-гвардейцев говорит что-то, чего «не одобря­ет» «народ». Что именно он сказал, мы не знаем. Одни исто­рики говорят про «оскорбление», другие, что он «обругал собравшихся».

Перебранка переходит в перестрелку. «Народ» вры­вается в казармы лейб-гвардии, в которых почти никого нет. «Подвиг «в духе «штурма Бастилии». Лейб-гвардейцы отступают в покои короля. И тут выходит Национальная гвардия... с ружьями наперевес. Король выходит на балкон своего дворца, сопровождаемый Лафайетом. О чем гово­рили они, король Людовик и Лафайет? Этого мы не знаем. Знаем, что толпа кричит снизу: «Короля - в Париж!» Ко­роль кивает. С этого момента он — фактически пленник.

Главный политический фарс

Первоначально депутаты Учредительного собра­ния разделились на «аристократов» (защитников старого порядка) и «патриотов» (сторонников преобразований). Как лозунг всего государства провозглашаются свобода, равенство, братство[25]. Что свобода категорически проти­воречит равенству, как-то никто не замечает.

Идут ожесточенные и совершенно абстрактные споры о том, какие права должен иметь король, а какие — Народ­ное собрание. Учреждение новой формы власти никак не может состояться — слишком различны позиции партий жирондистов, фельянов, «Горы», якобинцев. Я не буду подробно описывать их позиции, поведение и политику. Об этом написаны целые библиотеки, да моя книга и не об этих удивительных личностях.

Важно, что они никак не могут договориться между со­бой решительно ни о чем. Спорят о числе палат будущего парламента, о праве короля накладывать вето (запрет) на решения парламента, о том, кому предоставлять избира­тельное право, — страна разваливается сама по себе, гос­пода учредители болтают сами по себе.

Единственно, в чем преуспели господа учредители, 26 августа 1789 года они приняли «Декларацию прав чело­века и гражданина». Приведу полностью этот фантастиче­ский документ.