Читать книгу - "Загадка Кирова. Убийство, развязавшее сталинский террор - Осмунд Эгге"

Финансовое положение Николаева

На что же жил Николаев после того, как потерял работу в апреле 1934 г.? Особенно интересным этот вопрос предстает в контексте так называемого консульского дела, согласно которому Николаев якобы брал деньги у иностранных консулов^[115]. Мы немного знаем о финансовом положении его семьи в годы, непосредственно предшествовавшие убийству Кирова. Есть данные, что ему плохо платили на заводе «Красный Арсенал» и что его жена испытывала трудности при поиске постоянной работы^[116]. Однако потом финансовое положение этой семьи существенно улучшилось. Например, в 1933-1934 гг. они снимали дачу, что говорит о наличии кое-каких накоплений^[117]. Так как теща Николаева жила с ними, то всего в их семье насчитывалось пять человек^[118].

После того, как Николаев потерял работу в Институте истории партии, сведения о финансовом положении его семьи довольно противоречивы. Записи в дневнике свидетельствуют о том, что после его увольнения семья испытывала определенные финансовые трудности. Например, 11 июля он написал: «Деньги на исходе, берем взаймы. Сегодня весь мой обед состоял из 2х стаканов простокваши». Еще одна похожая запись была сделана 21 ноября: «Сегодня принес с огорода ½ мешка картошки. На лице у всех улыбка, радость. Изоголодались до того, что хоть г... мешок принеси — рады будут...»^[119]. В адресованном Политбюро письме (октябрь 1934 г.) он пишет, что скоро он и его семья будут выброшены из квартиры. В том же самом письме он требует, чтобы ему немедленно дали путевку в санаторий; «если нет этой возможности, то я должен бросить веру и надежду на спасение»^[120]. Зарплаты его жены было явно недостаточно для того, чтобы кормить и одевать семью из трех взрослых человек и двух детей. И дача больше не была для них признаком достатка: Николаев использовал этот земельный участок для выращивания картошки^[121].

Тем не менее, по показаниям сестры Николаева, его матери и Ольги, сестры Мильды Драуле, которые они дали на допросах после убийства Кирова, его семья не нуждалась даже после того, как он потерял работу. Так, сестра Николаева, Екатерина Рогачева, утверждала, что в деньги в семье Николаева были даже и в последнее время. Мильда Драуле никогда не жаловалась ей на плохое настроение из-за денег. Семья проживала в квартире «из трех очень хороших комнат»^[122]. Эти комнаты были «очень удобными», и квартира была хорошо обставлена мебелью. Мать Николаева, Мария Николаева, говорила, что его семья никогда не испытывала каких-либо финансовых затруднений. Что касается детей, то за ними хорошо присматривали, и они были «полностью обеспечены всем необходимым, включая молоко, масло, яйца, одежду и обувь». На протяжении тех трех или четырех месяцев, когда Николаев был безработным, положение его семьи несколько ухудшилось, «однако даже и тогда они не испытывали особой нужды». Ольга Драуле также считала, что финансовое положение семьи Николаева только «несколько ухудшилось»^[123].

Сделать на основе всех этих сведений какие-либо выводы затруднительно. В том, что Мильда Драуле не рыдала по поводу бедственного положения своей семьи, нет ничего удивительного. Видимо, она не принадлежала к тому типу людей, которые готовы жаловаться на жизнь без веских на то оснований. Записи же в дневнике Николаева говорят о том, что финансовое положение их семьи коренным образом ухудшилось. Однако если предположить, что на самом деле он делал записи в дневнике в расчете на то, что они будут опубликованы после этого драматического убийства, то нельзя быть уверенными в их правдивости. В любом случае следует констатировать, что семейный доход сократился наполовину, что могло в определенной степени ухудшить материальное положение семьи Николаева (хотя и не так сильно, как об этом свидетельствуют записи в его дневнике).

Планы убийства, разработанные Николаевым

По поводу психического состояния Николаева в предшествовавшие убийству месяцы Мильда Драуле заявила, что исключение из партии сильно повлияло на него, он выглядел подавленным. Однако Николаев не был настроен против советской системы. Скорее, его раздражало, как он считал, бездушное отношение лично к нему. Постепенно он все более и более уходил в себя, стал необщительным. Подобное состояние усугублялось стесненными финансовыми условиями жизни его семьи и чувством вины, что он не в состоянии ничего исправить^[124].

Николаев рассказывал о своем бедственном положении своим знакомым. Особенно он жаловался на отсутствие работы, упоминал при этом свои болезни и нужду. Он выражал свою неприязнь к партийным организациям с их бюрократизмом, руководители которых забыли реальную жизнь и т. д.^[125]

Заявления Николаева на допросах после убийства Кирова по поводу того, как он решился на преступление, довольно противоречивы. Так, во время допроса 1 декабря он заявил, что эта мысль впервые пришла ему в голову в начале ноября. Однако позднее, когда Николаев назвал своими сообщниками Котолынова и других, он уже говорил о сентябре^[126]. Если судить по дневнику, то впервые он задумался об убийстве еще в августе. В его записях планы убийства постепенно становятся все более конкретными. Но до того момента, когда он понял, что готов к реализации этих планов, прошло некоторое время. Он разрывался между желанием писать письма руководителям партии и желанием отомстить одному из них.

Свое убийство он собирался совершить с помощью револьвера, который находился в его распоряжении. В то время не было ничего удивительного в том, что члены партии хранили дома оружие: после Гражданской войны у населения России на руках осталось много оружия, контроль за которым был довольно-таки слабым. По одной из мифических версий убийства Кирова, этот револьвер Николаеву якобы дал некий сотрудник НКВД. Но это в корне неверно; мы вернемся к этому утверждению в гл. 10.